Гоблинские сказки - [31]

— Как я сочувствую! — притворно признался Кошкин.

— Кроме инстинкта убивать.

— А.

— И вот однажды моё начальство получило добро на выезд за границу. Стране нужна была валюта. И вот, представьте, какая глупость: весь цирк со всеми зебрами, боа-констрикторами, бегемотами, верблюдами, страусами и дрессированными обезьянами направился на африканский континент.

— Всё равно, что возить песок в Сахару. — заметили Волки.

— Абсолютно верно. К тому же у туземцев не было денег и они носили в качестве уплаты крашеные раковинки каури. Вы представляете, какие сборы были в кассе? Кончилось всё тем, что у директора труппы даже не осталось денег на еду. Первым съели бегемота.

Кошкин засмеялся.

— Зря смеётесь. — флегматично заметил Бова. — Он был невкусный. Слишком старый. Тогда наш дрессировщик решил пройтись малым туром по глубокой сельве. Ходили слухи, что у тамошних аборигенов водилось золотишко. Они ни черта не смыслили в его экономической ценности и просто сбивали им с веток мелких птичек. А хорошим самородком можно было свалить антилопу гну. Короче, мы прибыли к пигмеям. Народец мелкий, но прожорливый невероятно.

— Директор сказал мне: как хочешь, Бонифас, а чтобы за неделю собрал нам на обратный путь и дорожные харчи. А то я заявлю на тебя, как на невозвращенца. Будешь тут сидеть, в центральной Африке и хлебать капитализм десертной ложкой.

Мне поначалу стало страшно. Как-то очень притягательными показались гнилые северные зимы, завалы снега у обочин, сопливая весенняя погода, разбитые дороги, чиновники-хапуги, простонародный мат, очереди за собачьими костями, три рулона туалетной бумаги в одни руки, отсутствие в продаже зубной пасты и "С лёгким паром" каждый Новый Год. Да делать нечего: не оставаться же мне среди сплошных песков и диких джунглей! Собралась публика перед вечерним выступлением. В носах у всех по берцовой кости, на шее — зубы на верёвке. Отнюдь не крокодильи, а проповедничьи. Аборигены, так сказать, вкусили истин.

Вот и давай я перед ними на велосипедике катать, подбрасывать тарелки, ходить на задних лапах да на губной гармошке тренькать. Дня три они сидели молча, не хлопали, но и не ругались. Я вижу: денег в кассе не прибыло. Чем, думаю, таким бы их пронять? А сам оголодал до смерти, аж в глазах двоится. И говорю им так сердито:

— Чего расселись на халяву?! Даром, что ли, я тут вам плясал?

Один такой из них поднялся, а они кружком сидели, и говорит мне:

— Чего ты, бвана, разорался? Ты из какой страны припёрся? Какие истины великие нам можешь предложить?

Я растерялся. Вот, блин! Они меня приняли за проповедника! А у нас совершенно атеистическая страна! Да делать нечего, надо хвост трубой держать, нельзя отечество позорить. И вот я сделал такую деловую мину и с важным видом говорю:

— Мы — раши и наш девиз простой: мир во всём мире, свобода, равенство и братство. Мы верим в светлое будущее человечества, то есть в коммунизм.

И спел им Интернационал.

— А как называется ваш бог? — спросили у меня.

Я призадумался. Как объяснить аборигенам, что мы в богов не верим. Однако, идейные авторитеты есть и у нас.

— Наш главный бог. — говорю им, — зовётся Карл Маркс. Его пророк — Фридрих Энгельс. А главным шаманом был, есть и будет Владимир Ильич Ленин. Они триедины.

— Понятно, — говорят аборигены. — и ты пришёл к нам в, Агнолу, проповедовать благие истины.

— Совершенно верно. — отвечаю я, поскольку вошёл в раж. Всё же проповедовать гораздо легче, чем скакать под солнцем по арене. — Чтобы примкнуть к мировому пролетариату, вам надо свергнуть угнетателей. Пролетарии Агнолы, айда все в гегемоны! Тогда наступит разом коммунизм и всё будет хорошо.

— Про "хорошо" мы слышали уже. — мне говорят. — Тут пробегали пастыри гурьбою, обещали рай в загробной жизни. Но тот свет далеко, а голод близко. Мы их покушали немного и нам всем в самом деле стало хорошо. Давай-ка, гегемон, почтим твоих богов. Нам мясо не бывает лишним. Из шкуры сделаем палатку.

И с дротиками все на меня, но не сожрали, а поволокли куда-то в факторию. Там поставили меня перед таким важным господином в белой кепке. Вот перед этим самым Лёвой.

— Да, это был я. — подтвердил лев, прикуривая новую сигару. — Я в ту пору был двойным агентом: советским атташе в Агноле и по совместительству разведчиком от буржуазной прессы. Мне поручили совать палки в дело коммунизма и вербовать голодную публику страны Советов. Я сразу предложил мсье Бонифасу предать отечество и получать зарплату в долларах.

— Я сразу согласился, поскольку был голоден и зол. — признался Бова.

— Вы стали продавать на мясо папуасов? — с большими глазами спросил кот Задом-Наперёд.

— Пфуй. — поморщился английский лорд. — Ещё чего! Я отправился обратно с большим кейсом, полным капусты, и в качестве директора выездного цирка. А прежнего директора как раз поели папуасы. Потом я стал заслуженным артистом. Потом стал бизнесменом. Потом стрелял из пушек в Белый Дом. Потом снова вошёл в парламент.

— В Думу. — поправил рассказчика Факс.

— Ну да, в неё. — согласился лев.

— И стал раскачивать систему изнутри. — догадался прозорливый Задом-Наперёд. — Подумаешь, история! Мало было вас таких, кто матушку-Россию продавал за бабки!