Гобелен - [37]

– Я был на войне, и это было не так уж давно! Поль не любит говорить о войне. Однажды Хенк спросил его, убил ли он сколько-нибудь немцев, и Поль мягко сказал ему:

– Я не знаю. И этот вопрос ты никогда не должен задавать.

Обычно Поль любил отвечать на его вопросы.

Хенк перевернулся на живот. Он уже согрелся, и ему хотелось видеть дом. Мальчик надеялся, что кузина Мэг вынесет лимонад и пирожные.

Дедушке и кузену Полю не нравится, что он ходит сюда. Он мог видеть это по их лицам и по тому, что они молчали в ответ на его рассказы о своих посещениях. И он понимал почему. Они любили кузину Мэг, но им не нравился кузен Донал, и он знал причину. Это из-за бизнеса Донала, о котором не полагалось говорить. Но Хенк все знал. Бен никогда не говорил ничего прямо, но и не скрывал ничего. Много раз, когда они останавливались здесь по дороге домой с рыбалки на берегу озера, он позволял Хенку входить в комнату, где разговаривали взрослые. Мальчик тихо сидел в углу с комиксами и слушал.

Так он узнал, как перевозят виски из Канады по озеру Эри, потом по пустынной местности, где никто не видит, как грузятся машины. Он узнал, что часть виски поступает прямо из Шотландии и Англии: корабли плывут, якобы направляясь к двум маленьким французским островам у побережья Канады, но никогда не попадают туда. Вместо этого они следуют к Нью-Джерси, где быстроходные катера выплывают за трехмильную зону, чтобы получить груз. В компании Донала было тридцать судов.

Только раз Бен заметил, что Хенк, закончив смотреть свои картинки, сидит очень тихо и внимательно слушает. Позже, когда они были одни, Бен сказал:

– Ты не должен никогда повторять то, что слышишь. – И Хенк сразу же сказал, что он, конечно, будет молчать, уж не думает ли Бен, что ему нельзя доверять? И Бен сказал:

– Я знаю, что можно, но я думаю сейчас о твоей матери. Женщины много воображают, они все преувеличивают. Ты ведь знаешь, какие женщины, сын.

Хенку нравились их взрослые отношения.

Его матери было многое известно. Родители разговаривали в машине, видимо полагая, что он ничего не слышит.

– Я всего лишь бухгалтер, хороший счетовод, Ли. Я ни с чем не связан.

– Ты достаточно умен, чтобы не говорить мне об этом, – заметила Ли.

– Через пару лет страна откажется от «сухого закона», и у Донала будет легальный бизнес. Десять предприятий – так он расширяется. И я буду его советником, разбогатею.

– Ты и сейчас достаточно обеспечен.

– Нет! Что я имею, кроме гонораров?

– Мне это не нравится, я беспокоюсь.

– Перестань! Я вполне законопослушен. Кроме того, я ведь не отвечаю за Донала.

Все было очень интересно и запутанно.

Хенку нравилось наблюдать за родственниками. Они были все такие разные, и, однако, казалось, сошлись все вместе в нем. Глядя на них, он не знал, каким будет, когда вырастет. Он знал, что не хочет походить на Донала, хотя тот всегда с ним приветлив, шутит и делает подарки. Почему-то Донал пугал его. Хенку не хотелось бы, чтобы Донал рассердился на него.

…Может, стать таким же благородным, как дедушка Дэн? Или веселым, как дядя Элфи? Или очень умным, как кузен Поль? Он заметил, что со всеми вопросами в семье обращались к Полю. Так, может, ему больше всего нравится походить на Поля?

Иногда он думал, что не будет походить ни на кого из них; он хочет быть самим собой, отличным от них и совершенно свободным, как исследователи Арктики или авиаторы…

– Тебе, должно быть, надоело до смерти здесь одному, – сказала кузина Мэг. – Она принесла поднос с кувшином лимонада и пирожными.

Мальчик поднялся, пока она ставила поднос на стол под одним из тентов.

– О, на этот раз шоколадные пирожные, – сказал он.

Мэг присела и смотрела, как он ест. Ей шло ее розовое платье.

– Ты еще сможешь искупаться перед отъездом. Почему бы тебе не привезти с собой приятеля, когда ты приедешь опять? Ты же знаешь, что можешь пользоваться бассейном, когда хочешь.

– Мама говорит, что я не должен надоедать.

– Ты и не надоедаешь, Хенк. Кстати, мне всегда приятно плавать с тобой. У ребенка режутся зубки, и он капризничает. Это единственная причина, по которой я не поплавала сегодня.

Он вслед за ней посмотрел через газон, где няня поднимала малыша из манежа. Коляску с другим уже увезли. Хенк подумал: «У нее опять ребенок внутри. Она начинает толстеть».

Он как-то слышал о людях, плодящихся как кролики. Хенк медленно жевал пирожное, отводя глаза от ее живота, выступающего под розовым платьем; в нем рос еще один ребенок, третий за четыре года. Он почувствовал, как краснеет, потому что только этой весной узнал от приятелей, как получаются дети. Чудно было представить, что Донал сделал это с ней. В последний раз, когда он поднимался в детскую, он проходил мимо спальни, в которой кровать стояла на возвышении под покрывалом, отделанным кружевом. И тогда он подумал: «Вот где они этим занимаются».

Донал преподносил ей подарки при рождении каждого ребенка. В первый раз это был браслет, который его мать назвала великолепным. «Великолепный» было одним из любимых слов матери. «Щедрый» было другим. Донал был щедрым. Они пристроили к дому еще спальню и игровую комнату. Все это понадобится для всех этих детей. Считается, что дом английский. «Фальшивка, – сказал Поль, – подделка: никакой уважающий себя английский дом так не выглядит. Показуха». Это означает «пускать пыль в глаза», объяснила Хенку мать, когда он спросил о значении слова «показуха», и поинтересовалась, где он услышал это слово. Но он не сказал ей, где он слышал это слово, потому что в тот момент занимался тем, что взрослые называют «подслушиванием». В любом случае он не был согласен с Полем. Дом ему нравился.