«Гнуснейшие из гнусных». Записки адъютанта генерала Андерса - [14]

Успокоившись в сознании того, что самый важный вопрос решен, мы облегченно вздохнули и снова пошли в город — на этот раз ненадолго, только чтобы кое-как поесть. А около восьми уже вернулись и легли спать, чтобы получше отдохнуть к следующему дню, сулившему нам различные приключения и неожиданности.

28 октября около половины восьмого к гостинице подъехал автомобиль. Шофер был не один — рядом сидела девушка лет восемнадцати. Машина была побитая, ободранная и выглядела такой развалиной, что мы с опаской в нее садились. К счастью, оказалось, что мотор — это был замечательный шестицилиндровый «Австро-Даймлер» — работал отлично, свободно давал сто километров, а внешний вид машины специально изуродовали, чтобы она не бросалась в глаза. Лицо у шофера было умное и энергичное. Сопровождавшая его молодая веселая блондинка с голубыми глазами, как оказалось, была дочерью лесничего. Она рассказала нам, что довольно часто так ездит и что ей приятно смотреть, как «господа в костюмах прыгают в воду. Гоп — и уже на другой стороне».

Мы поехали в направлении Косова и в каком-то месте должны были свернуть в сторону одной деревни, до которой несколько километров дорога вела вдоль границы — в десяти шагах от реки, служившей границею. Погода выдалась замечательная, хотя немного прохладная. Впрочем, мы, тепло одетые, не чувствовали холода, а прохладный воздух действовал на нас ободряюще. Путешествие действительно было приятным. Шоссе все еще было пустынным, хотя время подходило к девяти часам. Каждая минута приближала нас к месту, избранному для перехода через границу. Шоссе извивалось по глубокому ущелью, По обе стороны тянулись покрытые лесом горы. По дну ущелья, рядом с шоссе, протекал Прут.

И вот наступил долгожданный момент: наша спутница, показывая глазами на реку, дала понять, что мы приближаемся к условленному месту. Усиленно забилось сердце. На том берегу была Румыния. Первая цель нашего длительного и трудного путешествия была здесь, рядом. Машина замедлила ход, и наша покровительница сказала:

— Прыгайте тут. Счастливого пути!

Мы поцеловали ей ручку, а с шофером обменялись крепкими рукопожатиями и через минуту оказались в ледяной воде. Река была мелкая (вода не доходила нам даже до пояса), но быстрая, и это затрудняло движение. Из-за скользких камней мы ежеминутно теряли равновесие. Когда мы добрались до противоположного берега реки, которая в этом месте имела около сорока метров ширины, машина повернула обратно. Дочь лесничего на прощанье помахала нам платочком, мы в ответ поклонились. Автомобиль ушел, а мы устремились к лесу.

Здесь была уже Румыния.

Сейчас, много лет спустя, все это кажется простым и легким, но сколько мы тогда пережили, может представить себе только тот, кто сам совершал подобные путешествия!

Мы все больше углублялись в лес. Горная дорога была крутой, и идти по ней было очень тяжело. Со всех сторон нас окружали высокие хвойные деревья. Ни патрулей, ни пограничной охраны — вообще ни одной живой души. Мы решили добраться до нашего ближайшего консульства в Черновицах. Богданович благодаря многочисленным знакомствам еще в Польше заполучил себе румынскую визу, поэтому ему ничто не грозило. Я же, не имея визы, мог быть задержан местными властями.

За несколько часов ходьбы мы удалились от границы, вероятно, километров на пять. Подошли к какому-то горному лугу, на котором виднелось несколько домов, а так как мы чувствовали усталость и голод (было около двух часов дня), то решили войти в одну из хат, отдохнуть и чего-нибудь поесть. Кроме того, следовало разузнать, где мы находимся и далеко ли отсюда до Черновиц. Мы вошли в дом, стоявший немного в стороне от других. В типичной горной хате, крытой дранкой, состоявшей из одной большой комнаты и кухни, мы застали хозяина, его жену и двоих детей. Им достаточно было бросить на нас беглый взгляд, чтобы определить, что мы нездешние. Мы объяснились с ними на ломаном украинском языке. Они дали нам овечьего сыру, немного мамалыги и молока. Подкрепившись и отдохнув несколько часов, мы двинулись дальше. Хозяин вызвался проводить нас до ближайшего шоссе, проходившего в каких-нибудь четырех километрах. Там можно было нанять телегу или ехать дальше по железной дороге. До Черновиц было километров восемьдесят. По пути мы собирались заехать в Глыбокую, где двоюродные сестры Богдановича, Скибневские, владели именьицем.

По тропинке, петлявшей по горным склонам, покрытым густым лесом, мы добрались до шоссе. Не прошли и полкилометра, как на ближайшем мосту нас задержал военный патруль. Вообще на шоссе было полно румынских солдат, обозов, кухонь и т. д.

Это румыны укрепляли свою границу. Перед военными властями всякие уловки были напрасны. Пользы от хитрости никакой, а повредить она, пожалуй, могла. Поэтому мы без обиняков рассказали, что идем из Польши и держим курс на Черновицы, а по дороге хотели завернуть в Глыбокую. Поместье и его хозяева были хорошо известны в окрестностях. Нас отвели в стоящий в стороне домик, где размещались румынские офицеры. Они приняли нас весьма вежливо — видно, здесь уже привыкли к таким путешественникам, как мы. Разговор проходил без затруднений, так как один из них хорошо владел французским, а этот язык неплохо знал Богданович. Я же мог объясниться на русском языке, которым сносно владели несколько румынских офицеров. Они составили протокол нашего допроса и заявили, что в соответствии с приказом обязаны направить нас в штаб полка. Предупредили, что мы не являемся арестованными, но в связи с объявленным чрезвычайным положением они должны задерживать каждого иностранца и направлять его на допрос. На военной повозке с унтер-офицером мы поехали в штаб полка, располагавшийся в небольшом городке в десяти километрах. Такой оборот нас, пожалуй, устраивал. Попрощавшись с офицерами, мы двинулись в дальнейший путь. До места назначения добрались только вечером.