Гностицизм и историческое христианство - [3]

В языческой среде, к сожалению, это понимание подверглось мифологизации. Все известные нам гностические тексты сохранились на сайидском и суб-ахмимском диалектах коптского языка. Это диалекты Верхнего Египта, и вполне естественно, что в своем развитии эти тексты прошли очень длительную стадию бытования в языческой среде и были очень сильно мифологизированы язычниками. Когда Ной сравнивается с Девкалионом, понятно, откуда исходит информация: герой библейского мифа приравнивается к герою языческой мифологии. Но в этой языческой среде развивалось определенное смысловое ядро, полагаю, то же самое, что положено в основу и Нового Завета. Увы, люди, чуждые еврейской, библейской культуре, в руки которых попала эта проповедь, не до конца ее поняли. Отчасти она попала в их руки уже записанной, например, во втором кодексе Наг-Хаммади есть такой показательный документ, как «Слово о происхождении мира», уже неоднократно переводившееся на русский язык и впервые опубликованное Аллой Ивановной Еланской в начале 90-х годов прошлого века. В этом «Слове» присутствуют каламбуры, ни из коптского, ни из греческого языка не понятные. Они становятся именно каламбурами, только если мы возвращаемся к арамейскому оригиналу текста[9]. Отметим, что Новый Завет изначально писался по-гречески. Возможно, был какой-то арамейский оригинал только у прото-Евангелия, из которого в дальнейшем были расписаны Матфей, Марк и Лука. А здесь мы сталкиваемся с традицией, существовавшей еще до перевода текстов на греческий язык. Полагаю, это принципиально важно.

Еще один интересный момент: в библиотеке Наг-Хаммади сохранились одни и те же тексты в краткой и пространной редакциях. Совершенно очевидно, что гностик-христианин, но по происхождению язычник, будучи чуждым культуре, в которой эти тексты первоначально создавались, редактирует, не вполне понимая смысла текста. Например, в краткой версии архонт делает Адама господином над Евой. Это аллюзия на книгу Бытия 3,16, где «бог Иегова» проклинает Еву и помимо прочих угроз вроде «будешь в муках рожать» и т. п. говорит Еве, что сделает мужа господином над ней. Библейская цитата очевидна. Редактор-гностик, не зная этой библейской цитаты, вносит порчу в текст, и получается, что архонт, а не муж господствовал над Евой. Понятно, что первоначальное ядро, гнозис, т. е. противопоставление Бога (Элохима) богу Яхве, в языческой среде приобрело многие новые признаки.

Как и любым представителям эллинистической культуры, гностикам были присущи представления о бессмертии души. У нас нет уверенности, что аналогичные представления были присущи не только Иисусу и его окружению, но и подавляющему большинству их современников и земляков.

Еще один неуникальный признак гностицизма — это создание гностических систем. Для Иисуса центром является царство Бога и способ войти в это царство; для гностиков — некая авторская, как верно заметил Хосроев, целостная мировоззренческая система, дающая целостное представление о мире, причем в большинстве случаев фантастическом небесном, а не реально окружающем гностиков.

Но к гностическим системам мы вернемся чуть позже, а сейчас мне хотелось бы остановиться на развитии не гностической, а канонической христианской литературы, Нового Завета. Какие тексты для нас в данном случае являются важнейшими? Это Евангелие и «Апостол» Маркиона. Евангелие — это прото-Евангелие, положенное в основу всех трех синоптических Евангелий Нового Завета — Матфея, Марка и Луки. «Апостол» — это те десять посланий Павла, которые были уже известны в 140 г. Еще четыре Послания Павла — Титу, Тимофею и Евреям более поздние и, разумеется, не подлинные. Они не попали в «Апостол» Маркиона не потому, что Маркион их отверг, а потому, что в момент составления «Апостола» их еще не существовало. Также для нас очень важны Евангелие от Иоанна и Послания Иоанна, предположительно принадлежащие одному автору, в отличие от Апокалипсиса, с очевидностью принадлежащего другому автору.

Хотелось бы обратиться к «маркионитскому спору», имевшему место в XIX в. в Германии. Основные участники: Адольф Гильгенфельд, Густав Фолькмарк, Фердинанд-Христиан Баур и Альбрехт Ричль. Альбрехт Ричль в своей работе «Евангелие Маркиона и каноническое Евангелие Луки», вышедшей в Тюбингене в 1846 г., пишет: «Евангелие Маркиона — это не искажение Евангелия Луки, а, скорее, его основной корень»[10]. Это утверждение вызвало очень серьезную дискуссию, позднее Ричль был вынужден частично пересмотреть свои взгляды, но ключевая фраза уже была произнесена. Далее, в 1881 г. в Чикаго Чарльз Уайт публикует книгу «История христианской религии до 200 года»[11], в которой, опираясь не немецкие исследования, однозначно утверждает, что Маркион ничего не редактировал, а Евангелие от Луки — это более поздняя и по своей идейной направленности антимаркионитская версия, созданная на основе редактирования и дополнения Евангелия Маркиона[12]. Отмечу, что в тогдашних чикагских газетах господина Уайта назвали «антихристом»[13]. Причина в том, что, если первично Евангелие Маркиона, то несостоятельной оказывается гипотеза первенства Марка, а это, в свою очередь, обрушивает всю традиционную библеистику. Совершенно естественно, что подобные утверждения встречали некоторое сопротивление. Сразу после Первой мировой войны Адольф фон Гарнак опубликовал монографию «Маркион, Евангелие о чуждом Боге»