Гностицизм - [22]
«Мудрость и добрые дела всегда передаются, время от времени, человечеству Божественными посланниками. Таким образом, в одной эпохе они привносились посланником Буддой из Индии, в другой – Заратустрой из Ирана, еще в одной – Иисусом на Западе. Впоследствии это откровение снизошло, как пророчество этой последней эпохи, через меня, Мани, апостола Бога истины в Вавилонии». (Аль Бируни, Athar ul Bakiya )
Не называя имени посланника, Гинза рассказывает об этом:
«Во имя того, кто пришел, во имя того, кто приходит и во имя того, кто придет впредь. Во имя Великого Чужака, который пробился через миры, который пришел рассечь небесный свод и показал себя» (глава 35).
В христианском гностицизме этим великим чужаком является Иисус. Во множестве писаний гностической традиции он называется Логосом; в других - Soter (целитель, спаситель); и во многих – Christos (первый помазанный). Точное соотношение этих имен друг с другом не всегда ясно. Есть свидетельства того, что гностики верили, что духовный Христос снизошел в личность Иисуса в момент его крещения в реке Иордан от рук Иоанна. Несмотря на это, Иисус также считается святым и божественным существом с момента своего рождения.
Таким образом, спасение гностиков означает не примирение с гневным Богом путем смерти его сына, но освобождение из ступора земного существования и пробуждение на пути гнозиса. Гностики не считают, что любой грех, включая ситуацию Адама и Евы, является таким мощным, чтобы привести к деградации всего проявленного мира. Мир несовершенен, потому что такова его природа, но люди могут освободиться от заключения в этом порочном мире и от бессознательности, сопутствующей этому заточению. Иисус пришел как посланник и освободитель, и те, кто принимает его послание сердцем, разделяя эту тайну, как ученик Фома, спасаются посредством гнозиса.
Воскрешение или пробуждение?
Одно из наиболее важных обвинений против гностиков со стороны ортодоксальных христиан – это обвинение в том, что они отвергли воскресение Иисуса. На самом деле, нет никаких доказательств того, что гностики его отрицали. Однако они утверждают, что воскресение, как и многие события Нового Завета, не следует понимать буквально. Некая реанимация тела Иисуса могла иметь место в Пасхальное утро.В действительности, в большинстве гностических писаний воскресший Иисус называется «единственно живым», эквивалентом латинского «redivivus», «единственным возвратившимся к жизни», но это не означает, что Иисус вернулся к жизни в физическом теле подобном нашему. Действительно, едва ли он вообще когда-либо пребывал в теле, сходном с нашим. Физические тела не ходят по воде, не проходят через стены и не сияют как солнце. Точная природа тела Иисуса есть тайна, говорят гностики, и они ощущали это относительно обоих тел – и того, которым он обладал до воскресения и того, в котором он проявился в последующий период.
В действительности, канонические Евангелия имеют неопределенность в отношении точного характера «воскресшего тела», занимаемого Иисусом. Конечно, некоторые евангельские сообщения намекают, что оно было твердым и составленным из плоти; однако другие оставляют место для сомнения. История о дороге к Эммаусу, рассказанная в Евангелиях от Луки и Марка, повествует о том, что Иисус оказался «в ином образе» (Марк 16.12; Лука 24.13-32), и что после того, как он благословил хлеб на столе, он просто испарился в воздухе. В Евангелии от Иоанна (20.11-17), Мария Магдалина, которая, несомненно, была хорошо знакома с внешностью своего учителя, сталкивается с ним у могилы и ошибочно принимает его за садовника. После того, как она узнала его, он дает ей наказ не трогать его. Это требование, знаменитое «noli me tangere» (не трогай меня), которое дало жизнь произведениям священного искусства, может быть истолковано как означающее, что его тело было иллюзорным. Элейн Пейджелс пишет в своей книге «Гностические Евангелия»: «Так что если некоторые истории Нового Завета настаивают на буквальной картине воскресения, то другие допускают иные интерпретации».
Что было важнее в Иисусе – его плоть или дух? Даже ортодоксы ответят нам, что это дух. Поэтому вполне понятно, что гностики придают особое значение природе Иисуса и его воскресения. Две точки зрения согласуются в том, что в обоих случаях – до воскресения и после него - Иисус проявился как владеющий плотным телом. Многие гностики считали, что это тело само по себе могло быть лишь видимостью (doketos), и поэтому они были обвинены как докетики, т.е. те, которые думают, что тело Иисуса было чисто иллюзорным. (Однако, понятие «тела видимости» хорошо известно в других местах – к примеру, в Индийской традиции).
Более важным, нежели субстанция тела Иисуса, для гностиков является гностическое учение о том, что воскресение имеет глубокий личный духовный смысл для каждого, кто стремится к гнозису. Ибо разве не все мы, в каком-то смысле, мертвы и завернуты в ткань бессознательного? Не является ли наше видение закупоренным камнем неясности и бестолковости? Не самая ли дорогая наша надежда и чудесная неизбежность - видеть, что камень отвален и наша духовная природа пробудилась от эонического сна? Если это так, то почему бы не сделать, как сделал Христос, возродив дух к новой жизни? Совершенно верно, скажут ортодоксы, но это случится только после нашей смерти, когда наши давно сгнившая и исчезнувшая плоть воскреснет. Именно здесь гностики однозначно отказываются от товарищества с ортодоксами. Гностик может привести цитату из Евангелия от Филиппа: «Те, кто говорит, что Господь умер изначала и он воскрес, заблуждаются, ибо он воскрес изначала и он умер» (21) - и он мог бы добавить, что если мы хотим подражать Христу, то это мы и должны сделать. То же Евангелие говорит в другом месте:
«Костёр и рассказ, мистерия и история – это два незаменимых элемента литературы. Но каким образом один элемент, чьё присутствие служит неопровержимым доказательством утраты второго, может свидетельствовать о его отсутствии, развеивать его тень и воспоминание о нём? Там, где есть рассказ, костёр затушен, там, где есть мистерия, не может быть истории…» Вашему вниманию предлагается вышедший в 2014 г. в Италии сборник философских эссе. В издании собраны произведения итальянского писателя Джорджо Агамбена в русском переводе. Эти тексты кроме эссе «Что такое акт творения?» ранее не издавались. «Пасха в Египте» воспроизводит текст выступления на семинаре по переписке между Ингеборг Бахман и Паулем Целаном «Давай найдём слова.
Во времена испытаний интеллектуалы, как и все люди, оказываются перед трудным выбором. В XX веке многие из них — кто-то по оппортунистическим и карьеристским соображениям, кто-то вследствие преступных заблуждений — перешли в лагерь фашистов или коммунистов. Соблазнам несвободы противостояли немногие. Было ли в них что-то, чего недоставало другим? Делая этот вопрос исходным пунктом своего исследования, Ральф Дарендорф создает портрет целого поколения интеллектуалов. На страницах его книги появляются Карл Поппер, Исайя Берлин, Р. Арон и Н. Боббио, Х. Арендт, Т. В. Адорно и Д. Оруэлл, а также далеко не похожие на них М. Хайдеггер, Э. Юнгер, Ж.-П. Сартр, М. Шпербер, А. Кёстлер и другие.
В новой книге автор Н. Мальцев, исследуя своими оригинальными духовно-логическими методами сотворение и эволюцию жизни и человека, приходит к выводу, что мировое зло является неизбежным и неустранимым спутником земного человечества и движущей силой исторического процесса. Кто стоит за этой разрушающей силой? Чего желают и к чему стремятся силы мирового зла? Автор убедительно доказывает, что мировое зло стремится произвести отбор и расчеловечить как можно больше людей, чтобы с их помощью разрушить старый мир, создав единую глобальную империю неограниченной свободы, ведущей к дегенерации и гибели всего человечества.
Вернер Хамахер (1948–2017) – один из известнейших философов и филологов Германии, основатель Института сравнительного литературоведения в Университете имени Гете во Франкфурте-на-Майне. Его часто относят к кругу таких мыслителей, как Жак Деррида, Жан-Люк Нанси и Джорджо Агамбен. Вернер Хамахер – самый значимый постструктуралистский философ, когда-либо писавший по-немецки. Кроме того, он – формообразующий автор в американской и немецкой германистике и философии культуры; ему принадлежат широко известные и проницательные комментарии к текстам Вальтера Беньямина и влиятельные работы о Канте, Гегеле, Клейсте, Целане и других.
Верно ли, что речь, обращенная к другому – рассказ о себе, исповедь, обещание и прощение, – может преобразить человека? Как и когда из безличных социальных и смысловых структур возникает субъект, способный взять на себя ответственность? Можно ли представить себе радикальную трансформацию субъекта не только перед лицом другого человека, но и перед лицом искусства или в работе философа? Книга А. В. Ямпольской «Искусство феноменологии» приглашает читателей к диалогу с мыслителями, художниками и поэтами – Деррида, Кандинским, Арендт, Шкловским, Рикером, Данте – и конечно же с Эдмундом Гуссерлем.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.