Гностицизм - [19]
Неудивительно, что рост феминистского сознания в последней части двадцатого столетия принес известность женским божественным образам, в том числе Софии. Она стала одним из имен, которые феминистки и их сторонники любят включать в свой пантеон богинь. К сожалению, многие из этих попыток происходили без понимания гностических писаний, согласно которым София - полностью духовное существо, не имеющее отношения к земным богиням и лунным женским божествам языческих религий. Быть может, будет справедливо заявить, что София в любых своих проявлениях (древних гностических, как Суламита, как Шекина, алхимических, у Беме, в восточном православни) имеет мало общего с сексуальными и политизированными образами «богинь», которые появляются в феминистских и New Age-источниках.
Нынешний обновленный интерес к мифологии, фольклору и иконописи, часто включая примитивные и архаические образы и легенды, может быть расширен с включением в них Софии. Писатели, которые имеют тенденцию синтезировать несопоставимые образы, могут ошибочно воспринимать Софию в различных религиозных фигурах только потому, что они являются женщинами. Но пол никогда был важной или глубокой характеристикой мифологических образов как вообще, так и в гностических мифах в частности. Андрогинные, бесполые и меняющие пол свойства часто встречаются в мире изменчивых форм, где обитают гностические мистические существа. Не все, что блестит, является золотом. И не все, что сочетает мистическое и женское, является Софией!
Сегодня, как и прежде, София остается важным прототипом нашего изгнания и состояния отчуждения человека. Термин «чужак» приобрел новую окраску в нынешней культуре. Псевдо-мифология на экране телевизора, основанная на научной фантастике, определяет для нас «чужака» обычно как угрожающего гостя с далекой звездной системы. Тем не менее, образы изгнания и чужого находят отклик в умах и сердцах многих. Мало того, что феномен изгнания занимает важное место в нашем нынешнем мире, так даже многие из тех, кто никогда не покидал родной земли, чувствуют себя иноземцами, не только как в чужой стране, но и как в чужом мире. Для тех, кто не является гностиком, отчуждение может выглядеть патологией. Для гностиков же осознание этого факта является ценностью. Как София пала в темный хаос, так и наше сознание попало во мрак и заброшенность И как София была в своем время спасена Верховным Посланником, так и мы также должны быть спасены в полноте нашего собственного времени и восстановлены в нашей родной среде обитания, в вечности истины и любви.
* Здесь: жанр духовной песни афроамериканцев, основанный на библейских сюжетах — прим. ред.
* В русском переводе — гл. 35. Здесь и далее пер. А. Момы — прим. ред.
* В русском переводе — гл. 68 — прим. ред.
* В русском переводе — гл. 81 — прим. ред.
Глава 5. Гностический Христос: Спаситель или Освободитель?
В начале двадцать первого века мы с готовностью встречаем множество характеристик Иисуса, сбивающих с толку. В мире популярных развлечений, наследие 1960-х годов включает в себя мюзикл «Иисус Христос - Суперзвезда», в котором Иисус представлен чудаковатым социальным критиком. В рискованной политической сфере мы находим теологов свободы, которые делают все возможное, чтобы представить Иисуса в качестве прото-марксистского революционера, своего рода Че Геварой первого века. В более здравом мире науки мы находим довольно скучного Иисуса из Семинара Иисуса[1] и предположения о «документе Q». К этому мы можем добавить фаллическо-психоделического Иисуса, представленного в необычных «Свитках Мертвого Моря» ученым Джоном Аллегро, или коварного Иисуса, превозносимого коллегой Аллегро Хью Сконфильдом. Революционный Иисус, чувственный Иисус – так много Иисусов и так мало ясности! В последней четверти двадцатого века мы ознакомились со всеми ими. Все эти образы, а также многие другие, основываются на Новом Завете. Уже не раз отмечалось, что на основе этих данных центральная фигура Христианства может быть представлена такой, какой её кто-либо захочет видеть. С тех пор, как введение рационалистического подхода к Библии в виде высшего библейского критицизма и аналогичных подходов, запустило поиск «исторического Иисуса», эти поиски далеко не единожды приводили к неудаче.
Однако, пожалуй, забыт влиятельный Иисус раннего Христианства: Гностический Иисус. Для ранних христиан Иисус был не столько исторической фигурой, сколько вдохновением. Известно, например, описание Иисуса апостолом Павлом как «превыше всякого начала, и власти, и силы, и господства и всякого имени, именуемого не только в этом веке [эоне], но и в будущем» (Послание к Ефесянам, 1.21). Это утверждение настолько в духе гностицизма, что можно сделать вывод о том, что Павел и другие описывают Иисуса в гностических терминах – как существо, стоящее над властителем и его родней (Демиургом и архонтами) из этого падшего мира.
Долгое время единственным источником учения Иисуса были четыре Евангелия. Из них Евангелие от Иоанна всегда было любимым для гностиков и гностических эзотериков на протяжении всей истории. Наряду с историями о чудесах и повествованиях о страстях, смерти и воскресении, Евангелие от Иоанна включает в себя ряд проповедей об Иисусе, которые имеют много общего с учениями гностической литературы.
В новой книге автор Н. Мальцев, исследуя своими оригинальными духовно-логическими методами сотворение и эволюцию жизни и человека, приходит к выводу, что мировое зло является неизбежным и неустранимым спутником земного человечества и движущей силой исторического процесса. Кто стоит за этой разрушающей силой? Чего желают и к чему стремятся силы мирового зла? Автор убедительно доказывает, что мировое зло стремится произвести отбор и расчеловечить как можно больше людей, чтобы с их помощью разрушить старый мир, создав единую глобальную империю неограниченной свободы, ведущей к дегенерации и гибели всего человечества.
В атмосфере полемики Боб Блэк ощущает себя как рыба в воде. Его хлебом не корми, но подай на съедение очередного оппонента. Самые вроде бы обычные отзывы на книги или статьи оборачиваются многостраничными эссе, после которых от рецензируемых авторов не остаётся камня на камне. Блэк обожает публичную дискуссию, особенно на темы, в которых он дока. Перед вами один из таких примеров, где Боб Блэк, юрист-анархист, по полочкам разбирает проблему преступности в сегодняшнем и завтрашнем обществе.
Вернер Хамахер (1948–2017) – один из известнейших философов и филологов Германии, основатель Института сравнительного литературоведения в Университете имени Гете во Франкфурте-на-Майне. Его часто относят к кругу таких мыслителей, как Жак Деррида, Жан-Люк Нанси и Джорджо Агамбен. Вернер Хамахер – самый значимый постструктуралистский философ, когда-либо писавший по-немецки. Кроме того, он – формообразующий автор в американской и немецкой германистике и философии культуры; ему принадлежат широко известные и проницательные комментарии к текстам Вальтера Беньямина и влиятельные работы о Канте, Гегеле, Клейсте, Целане и других.
Что такое правило, если оно как будто без остатка сливается с жизнью? И чем является человеческая жизнь, если в каждом ее жесте, в каждом слове, в каждом молчании она не может быть отличенной от правила? Именно на эти вопросы новая книга Агамбена стремится дать ответ с помощью увлеченного перепрочтения того захватывающего и бездонного феномена, который представляет собой западное монашество от Пахомия до Святого Франциска. Хотя книга детально реконструирует жизнь монахов с ее навязчивым вниманием к отсчитыванию времени и к правилу, к аскетическим техникам и литургии, тезис Агамбена тем не менее состоит в том, что подлинная новизна монашества не в смешении жизни и нормы, но в открытии нового измерения, в котором, возможно, впервые «жизнь» как таковая утверждается в своей автономии, а притязание на «высочайшую бедность» и «пользование» бросает праву вызов, с каковым нашему времени еще придется встретиться лицом к лицу.В формате a4.pdf сохранен издательский макет.
Верно ли, что речь, обращенная к другому – рассказ о себе, исповедь, обещание и прощение, – может преобразить человека? Как и когда из безличных социальных и смысловых структур возникает субъект, способный взять на себя ответственность? Можно ли представить себе радикальную трансформацию субъекта не только перед лицом другого человека, но и перед лицом искусства или в работе философа? Книга А. В. Ямпольской «Искусство феноменологии» приглашает читателей к диалогу с мыслителями, художниками и поэтами – Деррида, Кандинским, Арендт, Шкловским, Рикером, Данте – и конечно же с Эдмундом Гуссерлем.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.