Гном - [40]

Во время повторного… визита наркома контроля 20 февраля сего года, он беззаконно, грубо превысив свои служебные полномочия, распорядился полностью реквизировать запас продовольствия, рассчитанный на двухнедельное питание рабочих смен, а руководство завода опять-таки пошло у него на поводу. В данном случае временного падения производства и более тяжелых последствий удалось избежать за счет мобилизации внутренних резервов, а в самый тяжелый момент, в первые двое суток неоценимую помощь продовольствием коллективу завода оказали авиаторы-фронтовики. Одолженное продовольствие впоследствии компенсировано равноценным, согласно договоренности…

Карина умолкла, заново опустив взор, и снова начала крутить многострадальный берет. На протяжении ее речи, произносимой ровным, равнодушным тоном, товарищ Мехлис краснел, бледнел, пытался что-то сказать и даже порывался вскочить, но его попытки неизменно пресекались сделанным в его сторону жестом Сталина, — ребром правой руки с зажатой в ней незажженной трубкой.

— А скажите, товарищ Морозова, — с удовольствием осведомился Сталин, — почему вы не изложили своей точки зрения ва врэмя визита Льва Захаровича? Почему не поправили руководство?

— Во время первой инспекции я не присутствовала на аудиенции, поскольку мои служебные обязанности этого не предполагают, а особой необходимости в этом я в тот момент не видела. Я ошибалась.

— А…

— А во второй раз я получила прямое указание э-э-э… не присутствовать. Как раз в силу того, что моя точка зрения была хорошо известна директору…

Верховный Главнокомандующий тихо, не показывая вида, но глубоко наслаждался эпизодом. Только считанные люди во всем мире могли позволить себе столь изысканное удовольствие и, к тому же, правильно его оценить. Вот она где, истинная роскошь. Тощая, длинная девчонка, затянутая в глухой черный комбинезон без всяких украшений, но новый, безукоризненно чистый, отутюженный и подогнанный по фигуре, отлично понимала где находится, с кем и перед кем говорит, но не боялась, похоже, ничего. И не робела в его присутствии.

— И что бы вы предприняли, если бы… присутствовали?

— То, что положено честному гражданину при встрече с беззаконием. Настояла бы на отказе в выполнении явно незаконного распоряжения. Мы просто не имели права его выполнять. Предложила бы действовать через официальное руководство завода, Совнарком и наш наркомат.

— А если бы товарищ Мехлис продолжал настаивать?

— На фронте трусов, паникеров и распространителей панических слухов расстреливают. На режимном производстве во время войны – саботажников и вредителей. В обычных случаях эти категории преступников положено задерживать и помещать под стражу. В случаях особой опасности деяния и невозможности пресечь преступную деятельность иным способом допустимо применение оружия. В данном случае речь идет о материальной части полнокровной истребительной авиадивизии, укомплектованной по штату, и деяние по первому эпизоду можно расценивать только как особо опасный саботаж. Или злостное вредительство.

Она намеренно повторяла слово "вредительство" снова и снова, не без оснований рассчитывая, что оно, как минимум, вынудит наркома оправдываться. Так или иначе. Даже если не удастся добиться тяжелых оргвыводов или хотя бы просто напугать этого бешеного пса с ядовитой слюной в смрадной пасти.

— Неужели выстрелили бы? — В голосе Вождя слышался неподдельный интерес. Такого не ожидал даже он. — И оружие есть?

— Гражданские законы, равно как и воинский устав, написаны для того, чтобы их исполняли буквально. А оружие у нас имеет право носить весь руководящий состав начиная с мастеров. И звеньевые, работающие со спецконтингентом. У нас на многих работах занято слишком много людей, которым терять нечего.

Сталин помолчал около двух минут, глядя в стол и разжигая трубку. Пауза стала почти нестерпимой.

— Покушение на жизнь и здоровье руководителей партии, органов советской власти и правительства, — тяжелая статья, товарищ Морозова. И высказанные вами обвинения слишком тяжелы, чтобы огульно ими разбрасываться. Для этого нужны самые веские основания.

— Мне не удалось найти иных объяснений таким разрушительным действиям. Возможно, они есть, и тогда хотелось бы их знать. Чтобы не делать ошибок впредь.

Ах ты засранка… Отлично ты все знаешь. Как и то, что об истинных причинах подобных выходок в этой стране тебе не скажет правды никто. Даже он. Потому что слова эти непроизносимы.

— Ми знаем Льва Захаровича Мехлиса, как искреннего, прямого работника, всем сердцем болеющего за порученное дело. Предлагаю считать, что в данном случае Лев Захарович руководствовался горячим желанием помочь фронту в самый трудный момент. Имело место… известное нэдопанимание всех последствий этого распоряжения. Вопросы?

— Можно?

Вождь кивнул, и Карина задала-таки свой вопрос. — Чем, в плане последствий, такая безответственная некомпетентность так уж принципиально отличается от вредительства?

— Товарищ Морозова. Есть мнение, что мы разрешим вам любыми законными методами пресекать выполнение явно вредных распоряжений. Если, конечно, вы потом сможете это… доказать. Все свободны… А вас, Морозова, я попрошу задержаться еще ненадолго.