Гном - [149]

— Вам изменяет чувство меры. Уродливые самолеты плохо летают.

— Вы это про стабилизаторы? Подстраховка, не больше. Скорее всего – лишняя. Как паруса на первых пароходах, знаете? Уверен, что у серийных изделий таких подпорок не будет. У первого старта очень узкие задачи: убедиться, что двигатель работает, а ракета летает. Узнать, на какую дальность можно рассчитывать. Хотя бы на какой порядок. Убедиться, что методики расчетов правильны. Ну не вам объяснять подобные вещи. И еще одно: совершенно новая рецептура топлива. Раньше пробовали только на стенде или в гораздо меньших масштабах. Мы решили, что для таких размеров любая рецептура все равно окажется новой, и пошли на риск. Руководство нас поддержало.

Бригада тем временем "налепила" на сооружение обещанные "рулевые" заряды в пакетах, окончательно изуродовав облик аппарата. После этого к месту монтажа вернулась после отдыха первая бригада.

— Зачем боковые блоки?

— Из-за нехватки времени. Вместо нормальной второй ступени. Стандартные двигатели боевых ракет под обтекателями. Запалим вместе с центральным блоком. Когда горючее выгорит, боковинки планируется отстрелить.

— Слушайте… Вы кто?

— Инженер. Примерно такой же, как и вы. Вот только на то, чтобы войти в курс дела, мне дали всего три месяца! Так что вместо ступени ребята установят блок управления, автономную телеметрическую аппаратуру в прочном корпусе, и тонну пиротехнического состава под обтекатель. Это не интересно. Пойдемте спать. Я еще не пришел в себя после… курорта и поэтому постоянно клюю носом. Вот поем – и засыпаю. Согреюсь – и засыпаю. — В голосе темноглазого инженера вдруг послышалась сдержанная, но очень серьезная ярость. — Останусь один, так что никто не мешает, — и сплю!!! И это в тридцать шесть лет.

— А за этими вашими пролетариями, что, не надо присматривать?

— Не надо. Я сейчас куда меньше доверяю себе, чем ребятам из комсомольско-молодежной бригады этого предприятия. За четыре года до потребителя не дошло ни одного бракованного изделия. Это во время войны. Ребята вошли во вкус безупречности.

— Это нечестно. Эта ваша каракатица будет стартовать не со стола.

— Что? А-а-а! Разыгралось воображение. Побоялся, что изделие под влиянием случайностей начнет раскручивать. Ведь не остановишь. Вот и построили стакан с оригинальными направляющими. Это что-то вроде твердого масла с температурой плавления под восемьдесят градусов. Нормальные направляющие шпоночного типа делать на первый раз побоялись: гарантия, что заклинит или зацепится. Но я в самую последнюю очередь думал о каком-то там соревновании. Какое соревнование может быть между прототипом опытного изделия и реальным боевым оружием? Правда, сыроватым, не без того, но все-таки.

В девятнадцать ноль-ноль, на момент старта, здесь уже заметно смеркалось. Там, где ракете полагалось упасть, было, очевидно, уже совсем темно. К первому контрольно-телеметрическому пункту, расположенному на сорок километров восточнее, пара автожиров вылетела отсюда, со странного полустанка в пустой степи. Фон Брауну довелось увидеть диковинные механизмы вблизи. Самое сильное впечатление произвело то, что были они явно рабочими, со следами интенсивной и достаточно длительной эксплуатации. По словам одного из инженеров, создатель этих машин отошел от темы, поскольку считает, что схема классического геликоптера более перспективна.

К моменту времени "ноль" присутствующие члены стартовой бригады сверили часы. Тут же жались тесной кучкой сборщики: они, понятное дело, до смерти хотели поглядеть на старт, но просить разрешения так и не посмели. Так что подполковник-артиллерист попросту, без просьбы отдал приказ, обосновав его необходимостью "мотивировать хороших ребят".

Не было никакого драматического "обратного отсчета" времени, просто-напросто с трех сторон одновременно, осветив степь тревожным кровавым светом, с шипением взлетели красные ракеты. И, спустя секунду, показавшуюся бесконечной, но все равно внезапно, оно и произошло.

Склоны трех холмов и степь до горизонта на северо-запад, в ту сторону, куда уходили рельсы, озарилась ослепительно яркой белой вспышкой, в глазах, уже попривыкших к сумеркам, плавали зеленые пятна с красной каемочкой, а потом ударило так, что даже здесь, в трех километрах от позиции, у наблюдателей заложило уши. В первый момент фон Браун пребывал в полной уверенности, что "каракатица", как и положено, взорвалась впору какому-нибудь вагону с динамитом. И только пару секунд спустя до него дошло, что страшный грохот никуда не делся, что он длится, накрывая собой степь. И тогда конструктор схитрил, повернувшись так, чтобы на действо можно было поглядеть боком, неослепленной частью глаз.

— Ч-черт бы вас побрал, — злобно выругался немец, — черт бы вас побрал…

Посередине степи стремительно росла исполинская колонна плотного, как повидло, зеленого светящегося дыма. В считанные секунды шлейф достиг высоты в несколько километров, и продолжал расти. Дьявольская штуковина перла в зенит с чудовищным, недопустимым ускорением. И настал момент, когда на небе загорелась огненная гвоздика, жесткий свет которой пробивался даже сквозь выхлоп.