Гнилое яблочко - [29]

Айк выглядит таким же взволнованным, как папа в рождественское утро, когда он вручает мне единственный подарок, выбранный без маминой помощи. Папа — бухгалтер, так что обычно этот подарок оказывается какой-нибудь офисной принадлежностью. Не то чтобы мне были сильно нужны скрепки в экономичной упаковке или резиночки для денег, но он любит их дарить, поэтому я люблю их получать.

Именно об этом я думаю, когда похлопываю по винтовке и говорю:

— Здорово. Спасибо.

— Пока не надо благодарить. Сначала посмотри, что она умеет.

— Здесь? — Я снова сжимаю пальцы. — Прямо сейчас?

— Разве можно найти место и время лучше?

Да. Огромное поле с манекенами. Моя пустая спальня. Кафетерий — сейчас два часа дня, и там перерыв. Любое другое место в полночь, когда дети и сотрудники крепко спят и не могут попасть под удар.

Только не здесь, в актовом зале. И не сейчас, когда мои одноклассники-хулиганы находятся на встрече со своими группами.

— Не знаю… тут какая-то слишком серьезная обстановка.

Мы в подсобке, где договорились встретиться с Айком. Он вытягивает шею и смотрит в окошко, которое выходит на сцену.

— Они просто болтают, вот и все. Старшие хулиганы хвастаются перед младшими своими подвигами. — Он поворачивается обратно. — Это, увы, известный побочный эффект обучения в Килтер: все считают себя крутыми. Будь молодцом, следи за самооценкой.

Это будет несложно.

— Вот почему ты здесь, наверху, а не внизу вместе со всеми? — спрашиваю я. — Хочешь держаться от этого всего в стороне?

Меня и раньше интересовало, почему Айк так отдален от прочих хулиганов. Он участвовал в церемонии назначения кураторов, но не тусовался с остальными после торжества. Он носит черную куртку вместо серебристой. На левом рукаве у нее нашивка, но она пустая — ни эмблемы, ни букв «АК». И хотя каждый мой одноклассник на церемонии получил куртку, мне ее не досталось. Я не жалуюсь — здесь со мной и так незаслуженно случилось много всего хорошего. Но мне интересно, почему так.

— Я здесь, наверху, а не внизу, потому что я не такой, как они. — Он делает паузу и добавляет: — И ты тоже.

Я широко распахиваю глаза. Значит, он… он тоже?..

— Формально мы из команды Снайперов, — говорит он. — Из группы, члены которой хулиганят при помощи оружия. Каждый специализируется на каком-то одном виде оружия — кроме меня. Я умею стрелять из всего. Когда ты закончишь обучение, ты станешь таким же.

Вот и ответ. Если только Айк не использовал свои навыки в каком-то деле, о котором Анника не слышала, я по-прежнему единственный убийца в Килтер.

— Приступим? — спрашивает он.

Не желая быть замеченным, я все двадцать минут с тех пор, как мы сюда пришли, сижу спиной к стене. Теперь я приподнимаюсь и смотрю вниз через стекло. Группы рассыпались по сцене; младшие хулиганы внимательно слушают рассказы старших. То и дело раздаются смех и аплодисменты.

Айк подталкивает меня. Заставляет разжать пальцы и кладет мне на ладонь пять серебряных шариков.

— Это не похоже на шарики для пейнтбола, — шепчу я. Они маленькие, тяжелые и напоминают пули.

— Металлическая оболочка, — шепчет в ответ Айк. — Для скорости. Распадается сразу после выстрела. Сами шарики из пенопласта.

Должно быть, у меня в глазах читается недоверие, потому что Айк садится на корточки, расстегивает куртку и ударяет себя в грудь.

— Давай. Покажи мне, что ты умеешь.

Я смотрю ему в глаза:

— Что?

— Ты не веришь, что шарики сделаны из пенопласта. Думаешь, что кого-нибудь поранишь. А я хочу доказать тебе, что ты не прав.

— Но ты всего в полуметре!

— Именно. Не поранишь меня — не поранишь никого.

Это разумно, но мне все равно не нравится эта затея.

— Я могу выстрелить тебе в ногу? Или, например, в…

— Все или ничего, Симус. Остальное не имеет смысла.

Его голос звучит так уверенно, что я достаю ружье из чехла и заправляю пять шариков в щель с надписью «патроны». Я поднимаю ружье, целюсь ему в грудь и закрываю глаза:

— Не говори, что я не предлагал.

Раздается глухой хлопок. Я открываю глаза — и чуть не падаю.

Потому что Айк ошибся. Он поранился. Пуля поразила его в грудь, и теперь у него по футболке расплывается темно-красное пятно.

— Это краска, — напоминает он, когда я пытаюсь к нему наклониться. Он кивает на пол, где валяются зазубренные серебристые осколки.

Я останавливаюсь и хмурюсь:

— Ты мог выбрать другой цвет?

— Этот сразу бросается в глаза. И люди с ума сходят, прежде чем понимают, что перед ними не кровь. — Он снова садится возле меня на колени. — За каждую часть тела ты получаешь определенное количество очков. За руки и ноги — пять, за кисти и ступни — десять, за грудь и спину — пятнадцать. За голову — двадцать. Твоя цель — набрать сто очков. Понял?

— Да. Но как же окно?

Не представляю, как он мог об этом забыть, но это все равно внушает надежду. Не так-то просто попасть из ружья в цель, когда между тобой и целью — толстая стеклянная преграда.

Однако надежда быстро рассеивается. Айк нажимает на кнопку в стене, и стекло отползает в сторону.

— Что-нибудь еще? — спрашивает он.

Ничего — по крайней мере, ничего такого, что помогло бы мне отмазаться.

— Хорошо, — кивает Айк. — А теперь давай повеселимся.