Гнездо Феникса - [2]

«Мамочка моя, – бормотал Кратов, – они же все тут передавят, и нас раздавят и не заметят…» Но все эти причитания происходили как бы между прочим, вне его сознания, которое было занято одним: как отразить атаку и уберечь маяк.

Это было уж никак не вообразимо – чтобы вдруг ни с того ни с сего хотя бы на минуту перестал работать Галактический маяк.

Третий пантавр уже перебирался через обугленные ошметки, мотая корявой башкой и неуклюже оскальзываясь. Кратов поймал его в прицел, судорожно сглотнул, прижмурился, и палец его почти утопил спусковую клавишу. Но в этот момент чуть левее стена взорвалась и разлетелась веером осколков, а в проломе возникла еще одна бешеная харя. Сразу два пантавра шли на Кратова, и это было невозможно с учетом всего, что было известно о пантаврах с их инстинктами. Так или иначе, инстинкты отказали напрочь, потому что гранит внезапно задышал, зашевелился, как живой, еще в одном месте.

– Да вы что, в самом деле?.. – прошептал Кратов. – Наза-ад!

Но пантавры не слышали. Утробно взревывая, они рысью двинулись на беззащитный купол маяка. Видя перед собой только его, как незначительную помеху на пути, а Кратова даже не замечая, не принимая в расчет. И в холки им било жаркое дыхание всего стада.

– Гадюки!!! – захрипел Кратов.

И снова вскинул опустившийся было фогратор. Обреченный, дошедший до последней точки, когда отступать можно только вперед, когда можно броситься на амбразуру и под танк. Сам злой и страшный, как самый злой и страшный пантавр.

В этот завершающий миг и поспела помощь.

2.

Кратову показалось, будто натянулась до отказа и лопнула невидимая басовая струна. Где-то в небесах слегка притушили осатаневшее солнце.

И на мир упала вязкая, липкая пелена черного ужаса.

Фогратор выпал из рук Кратова, а сам он опустился на четвереньки, обхватил голову руками и ткнулся лицом в серую грязь, ощущая себя той же распоследней грязью. Ему хотелось взвыть волчьим воем – быть может, он и взвыл, сам того не слыша. В нескольких шагах от него посреди руин защитного вала гарцевали перепуганные пантавры, натыкались на незримый барьер безраздельно царившего над низиной страха и в панике уносились прочь, вскидывая бронированные задницы – подальше отсюда, на простор, в степь.

Не дотянув до маяка, отвернул и ударился в постыдное бегство второй поток, а за ним и третий, о котором никто еще не знал, потому что его прятал отдаленный лесок, обреченный было на потоптание, но уцелевший тем же чудом, что и маяк.

А невысоко в зените отрешенно, неподвижно висел небольшой кораблик патрульной службы Галактического Братства.

Когда все закончилось естественным порядком, он мягко спланировал на посадочную площадку, загаженную прокатившимся набегом, и с хрустом утвердился посреди нее на выдвинутых телескопических опорах.

Кратов оторвал лицо от земли. Медленно провел рукавом по лбу, стирая вместе с грязью остатки бесследно испарившегося страха. «Чего я разлегся», – брезгливо подумал он и поспешно поднялся, отряхиваясь.

Дверь купола, чмокнув, выпустила Гранта, перепуганного до смерти, на подсекающихся ногах, с вибрирующими поджилками, но – с фогратором в одной руке и с маленькой мезонной гранатой в другой.

– Спасение пришло вовремя, – объявил Грант и непринужденным жестом препроводил гранату в просторный карман своей куртки. – Распахнулась дверь, грянули выстрелы, и Детоубийца Кид рухнул замертво.

Из раскрывшегося люка корабля на землю спрыгнули двое, судя по нашивкам – командор и субнавигатор. Лица их были скрыты защитными масками.

– Вы так спешили, что едва не опоздали на поминки, – не унимался Грант. – Между прочим, маски можно снять, на кой хрен они тут…

– Могу я просить вас последить за своим лексиконом? – холодно осведомился командор. – Ваша брань была слышна еще за парсек отсюда.

Грант замер с разинутым ртом.

Отповедь была дана высоким, дрожащим от негодования женским голосом, райскими колокольцами прозвеневшим среди крови и разрухи, в этом несостоявшемся пекле… Затем командор с раздражением сдернул маску, и взорам явилось женское же загорелое лицо. Голубые глаза, черные брови, светлая прядка волос, тонкий прямой носик и трогательно пухлые перламутровые губы.

– Мама моя, – выдавил наконец Грант.

– Вы позволите пройти в помещение? – спросила женщина ядовитым тоном.

– Ну разумеется, – промямлил Грант. И тут его взгляд упал на еще сучившие лапами обрубки пантавров. – Океан извинений, – сказал он и метнулся было за купол, мимо остолбеневшего Кратова, но не успел. Его вывернуло наизнанку в нескольких шагах от тамбура.

Командор брезгливо поморщилась.

– Авгиевы конюшни, – произнесла она пренебрежительно. – Субнавигатор, наведите порядок. Мясо сжечь, камни убрать, посадочную площадку расчистить.

– Ясно, командор, – чирикнула субнавигатор, с плохо скрываемым любопытством стреляя по сторонам быстрыми, чуть раскосыми глазенками.

– А, вот еще один герой-космопроходец, – сказала командор, завидев Кратова. – Надеюсь, ваш пищеварительный тракт в порядке. Не откажитесь проводить.

Кратов с трудом стряхнул оцепенение, чувствуя себя так, словно по нему пробежалось-таки стадо пантавров.