Гнездо дракона - [16]

Приветствуя хозяина, они оба демонстративно не замечали Миранду, но широкая спина женщины и ее круглый затылок явно выражали неодобрение.

— Где миссис Ван Рин? — спросил Николас, позволяя дворецкому принять накидку и шляпу.

— В Зеленой гостиной, милорд.

Дворецкий, родом из Йоркшира, сопровождал Николаса в поездке в Европу несколько лет назад, и с особым снобизмом, присущим английским слугам, всегда обращался к своему хозяину по титулу, настаивая на том, что в любой цивилизованной стране такой именитый владелец такого огромного поместья обязательно был бы пэром. Николас не спорил, хотя титул, которым наградил его лакей, был ему совершенно безразличен. Ван Рин не нуждался в титулах или почестях, позаимствованных у Европы.

— Прошу, Миранда, — проговорил Николас, сопровождая ее по дому к двери налево. — Теперь вас ожидает удовольствие познакомиться с моей супругой.

В его голосе действительно звучала какая-то особая интонация, или ей это просто показалось? У нее не было времени как следует поразмыслить над этим вопросом, потому что они уже вошли в Зеленую гостиную.

Джоанна Ван Рин сидела у окна и вышивала. Когда Николас и Миранда вошли, она вздрогнула от неожиданности и ее золотой наперсток покатился по полу.

Она взглянула на мужа, и ее совершенно пустые бесцветные глаза несколько оживились.

— А, вы вернулись! — почти прошептала она. Николас подобрал наперсток и положил его на скамеечку рядом с наполовину съеденным витым печеньем. Он поклонился жене и взяв ее протянутую руку, сплошь усыпанную перстнями, едва коснулся ее губами.

— Да, как видите, я вернулся. Это Миранда. Джоанна опустила глаза и едва слышно вздохнула.

— Добро пожаловать в Драгонвик, дитя, — сказала она, не глядя на девушку. — Уверена, вы останетесь довольны. Николас, вы привезли мне пирожные?

Миранда в изумлении смотрела на громоздкую фигуру в кресле-качалке. Джоанна была ужасно толстой, ее рыхлые белые телеса образовывали отвратительные складки даже у локтей и костяшек пальцев. На ее лице, круглом и бледном, походившем на глиняную плошку на их домашней кухне, красовались два неумело наложенных пятна, в которых даже Миранда, никогда ранее не видевшая их, узнала румяна. Жидкие льняные волосы Джоанны были туго затянуты назад и покрыты кокетливым кружевным чепцом, украшенным голубыми лентами, почему-то не слишком свежими. На ее изысканных кружевах Миранда заметила множество коричневых крошек, явно того же происхождения, что и печенье на скамеечке.

Миранда, неожиданно вспомнившая о хороших манерах, вежливо произнесла:

— Вы были очень добры, мэм, пригласив меня, примите выражение уважения от моих родителей.

Джоанна кивнула.

— Я уверена, они достойные люди, и я надеюсь, вы оправдаете наши надежды. Николас, вы привезли пирожные?

Ее супруг несколько мгновений смотрел на нее, не отвечая, затем любезно произнес:

— Привез, моя дорогая. Хотите попробовать их сейчас или вы сможете подождать до ужина?

— Вы привезли пирожные наполеон, медовые слойки, конфеты мокко?

— Все.

Она сдвинула свои жидкие брови цвета кудели.

— Так, за конфетки я примусь сейчас. Скажите Томкинсу, чтобы остальное подал к обеду. Проверьте, чтоб он держал их на холоде, иначе крем может растаять.

Николас слегка поклонился.

— Я все сделаю, любовь моя.

Как он необъяснимо нежен с ней, думала Миранда. Наверное, он очень любит ее и потому даже не замечает, какая она толстая и неаккуратная. Дальше этого ее мысли не пошли, так как она была преисполнена решимости полюбить Джоанну.

— Один из слуг проводит вас в вашу комнату, — сказала Джоанна, заметив наконец, что девушка все еще неподвижно стоит перед ней, — а потом вам надо с ней найти Катрин. Я никак не могу уследить за малышкой. Вы можете почитать ей книжку.

— Полагаю, вряд ли мы можем просить нашу гостью заниматься сегодня с ребенком, — заметил Николас. — Она должно быть, устала.

Джоанна пожала необъятными плечами и, вытянув неправдоподобно короткую ножку, обутую в пурпурную бархатную туфлю, стала медленно раскачиваться взад и вперед.

— Да, конечно, вы можете отдохнуть, если вы устали, моя дорогая. После хорошего ужина вы почувствуете себя лучше. Вы можете есть в детской.

— Полагаю, что нет, — вновь вмешался Николас. — Наша кузина вряд ли может есть в детской. Я предпочитаю, чтобы она садилась за стол с нами.

Джоанна поджала губы.

— Как хотите, Николас. Скорее поторопитесь, скажите Томкинсу о пирожных, иначе они испортятся.

Миранда слушала их в большом смущении. Она понятия не имела, что же такое детская, но ей было совершенно ясно, что Джоанна намерена считать ее чем-то вроде привилегированной служанки, и конечно она была очень благодарна Николасу за его защиту. Но ни это, ни роскошное великолепие спальни, в которую ее привели, не изгладили тоски по ее близким и желание немедленно вернуться в родной, с младенчества знакомый простой фермерский дом. Казалось, прошла неделя с тех пор, как она сказала этим утром «до свидания» своему отцу, и по меньшей мере месяц с тех пор, как она в последний раз видела мудрое и ласковое лицо Абигайль.

Она упала на кровать и залилась горькими слезами, которые не унимались от осознания того, что вот хотела она приехать в Драгонвик, и теперь она здесь, жаждала роскоши и утонченности, и ее мечты превзойдены в тысячи раз, а она по-прежнему чувствовала себя беззащитной, лишней в этом доме, запутанной чопорными слугами и неспособной полюбить Джоанну. Ее ужаснули размеры и величие этого дома, так что даже была не в состоянии смотреть по сторонам, когда Николас вел ее наверх. И сам Николас оставил у нее двойственное впечатление, наполовину восхитительное, наполовину вызывающее дрожь смущения.