Гнездо аиста - [111]

— Мы берем на себя большую ответственность. Они, конечно, еще будут атаковать нас, — заметил Копчик.

— Теперь уж будем атаковать мы, — сказал Иван. — А они — только защищаться, пока не поймут, что правда на нашей стороне. Когда мы привлечем их на свою сторону, мы одержим победу и над настоящими кулаками. Я — за.

Гойдич с благодарностью взглянул на него. Петричко тоже посмотрел на Ивана. Ого-го, попробуй-ка атакуй! Ишь расхвастался. Так и положили их на обе лопатки, так и придавили грудь коленкой, что им уж и не шелохнуться. Ведь надо же, сразу попались на эту удочку.

— Это что, новая линия? — спросил Копчик.

— Линия у нас одна — помогать беднякам и середнякам, чтобы они поняли, на чьей стороне их место. Она существовала всегда, только мы ее искривляли, — сказал Гойдич.

— Ты имеешь в виду «передвижную весну»? — глядя ему прямо в глаза, спросил Петричко. — Насколько мне известно, не мы ее сюда вызывали.

Гойдич почувствовал, что багровеет, его бросило в жар. Он набрал воздуха, собираясь ответить, но вдруг заговорил Иван.

— Будто ты не знаешь, что тут происходило. А теперь из района прислали новую «передвижную весну». — Он указал на трактор. — Надо попробовать, на что она способна.

Гойдич опять улыбнулся.

Нет, мне надо немного подождать, подумал он. Пусть они выскажут все, что накопилось у них на сердце. Они должны решить сами, принуждать их не стану. А что думает старина Демко?

Гойдич повернулся было к нему, но тут заговорил Канадец:

— Нет, это безумие, да и только. Они с нами ни за что бы так не стали возиться. И мы в этом убедились, стоило нам чуть ослабить вожжи. Черт знает что! Я согласен с Петричко. Я бы их хорошенько взнуздал. И спокойно наблюдал бы, как они ловят ртом воздух.

— Ты прав, — сказал Павел. — Если бы кулаки и попы снова захватили власть, они бы с нас с живых кожу содрали. Именно поэтому надо быть начеку.

После встречи с Илоной Павел все время думал о ней. Вернувшись из Горовцов, он сменил на тракторе Ивана, а вскоре, после того как передал машину Канадцу, явился Гойдич с предложением, которое означало, что работы прибавится и снова придется мотаться по полям. Сперва он возмутился. Ведь и с Илоной он не может видеться потому, что у него совсем нет времени. Черт возьми, целый день он на поле, теперь еще и по вечерам сиди в национальном комитете. Стал секретарем вместо Плавчана. С утра до ночи работает без передышки. И вот теперь, когда они почти все закончили…

Ну что это за жизнь? Неужели я никогда не поумнею? Горечь и злоба нарастали в нем сильней, чем ясней ему становилось, что предложение Гойдича очень разумно, Павел понял, что это может для них значить. Петричко, конечно, против, как и следовало ожидать. И Канадец. Но главное — Петричко. Проклятая работа! Однако похоже, что за нее придется взяться. Ничего другого нам не остается. Хотя небольшой разлад между этими ослами единоличниками мы все-таки внесем, такого случая упускать нельзя. С Илоной ничего не получается, так ведь должно человеку хоть в чем-нибудь везти!

Павел вскочил.

— Я тоже — за. Надо попробовать, — сказал он.

— И твой сын туда же, — посетовал Петричко, повернувшись к старому Копчику. — Что же ты молчишь? Или язык проглотил? Теперь до конца жизни рта же откроешь?

— Я думаю, — ответил Копчик.

— Все еще думаешь? А не лучше ли тебе прежде пойти выспаться?

— Да пошел ты знаешь куда. — Копчик закашлялся. Лицо его побагровело, он наклонился вперед. Казалось, от приступа удушья напрягается каждый мускул в его теле. — Пошел ты знаешь куда, — прохрипел он еще раз, когда кашель отпустил его. — Если такая у нас линия и если так нужно, я — за.

— Ты что, забыл, как тебя навозной жижей окатили? — ухмыльнулся Канадец. — Действительно, человек может ко всему привыкнуть и все забыть. Его можно даже в дерьме выкупать.

— Такое никогда не забудется, — сказал Копчик. — Но если нужно, если партия требует, я тоже — за.

— Ну что ж, да здравствует твоя линия. В политическом смысле ты всегда на высоте. — Канадец сплюнул.

— Не болтай, — одернул его Копчик. Грудь у него болела, он сипел, от кашля гудело в голове. Слезящимися глазами он взглянул на Сливку, который, собрав на поле мешки, стоял с Эвой и цыганом Иожко у телеги и слушал.

— А ты что на это скажешь? — спросил он его.

— Я? — откликнулся Сливка, не поднимая глаз он земли. — Ничего. Я работаю.

— Вы слышите? — прохрипел Копчик. — И с такими мы должны побеждать. — А ты что скажешь? — обратился он к Демко.

Сперва предложение Гойдича ошарашило Демко. Ценой невероятных усилий они справились с весенними работами. Это была адова работа, осенью они не смогли обработать все участки, и теперь пришлось наверстывать упущенное. Только благодаря трактору они сумели выйти из положения, но едва лишь приблизился день, когда можно было немного перевести дух, является Гойдич с предложением взвалить на себя новые заботы и начать работать на других. После того, что случилось в прошлом году, это выглядит безумием. Но в предложении Гойдича было и что-то заманчивое. Как, например, будет вести себя тот же Штенко, когда ему предложат помочь с пахотой. Демко слушал споры вокруг, но уже прикидывал, кому бы они могли распахать поле и сколько труда и времени потребуется на это.