Гнездо аиста - [106]

Гойдич взглянул на карту. Кофе он давно уже допил и закурил сигарету. А дрозд за окном распевал свои песни.

Он позвонил и стал ждать, когда войдет Павлина.

— Ну как с почтой?

— Сейчас принесу, — сказала она, беря чашку. Гойдич поднял на нее глаза. Павлина уже заметно округлилась, юбка на ней стала короче. Он посмотрел на ее лицо. Она, как всегда, улыбалась, но теперь улыбка исходила откуда-то из самой глубины ее существа и, казалось, излучала покой, была душевнее, чем прежде.

— И сообщи в Трнавку, что я к вечеру туда приеду.

Павел поехал в Горовцы в отдел сельского хозяйства. Он прибыл в город первым утренним автобусом. Было еще рано, в районном национальном комитете рабочий день начинался в восемь. Он взглянул на часы. Без десяти семь. Еще целый час.

Он остановился на улице, ведущей к Градку, и огляделся.

На улицах уже пульсировала обычная утренняя жизнь. Проезжали телеги, грузовики, груженные железными брусьями, кирпичом и бочками с гудроном. Трактор тащил прицеп с цементом. Один из мешков был надорван, и по мостовой за трактором тянулась белесая полоска. Цемент припорошил лошадиный помет на дороге, и человек с лопатой и тачкой, собиравший его, громко ругался.

Когда Павел переходил улицу, его чуть не сбил грузовик с трубами. Он едва успел отскочить. Он сам не понимал, что с ним в последнее время происходит. Его мысли были заняты Илоной, ее образ часто возникал перед его глазами. Он должен был ее увидеть, поэтому и приехал так рано.

Павел не мог понять, когда же все это началось. Он стал чаще думать об Илоне, видеть ее во сне. Удивительное дело. Когда зимой она пришла в Трнавку навестить мать Пишты Гунара и он встретил ее у дома лесника и проводил, ему и в голову даже не приходило, что их может что-то связать. И когда она появилась у них дома после того побоища и он лежал с разбитой головой, он не думал об этом. Правда, глаза ее так удивительно сияли — он как будто впервые увидел их тогда… Она заходила к нему еще раза два, но не заставала. А потом ему захотелось с ней встретиться, но она больше не показывалась в Трнавке.

Однажды вечером Павел даже поехал в город и стал прогуливаться возле общежития, где жила Илона. И скоро увидел ее с подругами. Пошел за ними до кинотеатра, взял билет и сел за два ряда от нее. Когда они выходили, он поздоровался с ней. Она остановилась, изумленно взглянула на него и убежала с подружками. Павел пожал плечами. Что ж, убиваться из-за Илоны Олеяровой, этой девчонки, он не будет. И нечего было приезжать ему сюда. И вообще он просто пошел в кино и случайно встретился тут с ней.

Вскоре он уехал на сельскохозяйственные курсы. Всю зиму просидел на школьной скамье. Это в его-то годы, после такого перерыва. Сначала он был прямо сам не свой, науки не шли ему в голову. К счастью, он не только учился, но и работал в ближайшем государственном хозяйстве. Водил трактор, помогал на фермах. За все это время он побывал в Трнавке лишь дважды. Его там ждали, работы было невпроворот. Демко, старый Демко стал председателем партийной организации. Вообще многое изменилось. Эта весна была особенной. И Илона тоже казалась частью этих перемен. Она была как-то связана с этой удивительной запоздавшей, но дружной весной.

В конце февраля, возвращаясь с курсов, Павел задержался в Горовцах. Он искал Илону. На этот раз он не бродил вокруг да около, а зашел прямо в общежитие. Но Илона уехала в Кошице, у нее был трехдневный отпуск. Тогда он уже ясно осознал, как недостает ему Илоны, тосковал по ней. Но свидеться им никак не удавалось. Павел встретил ее лишь неделю назад. Они ехали с Иваном на тракторе с заготовительного пункта, везли картофель для посадки. И вдруг он заметил ее. В голубом халате с белым воротничком и в белой шапочке, она садилась в санитарную машину, что-то оживленно говоря шоферу. Павел так резко затормозил, что сзади в них чуть не врезался мотоцикл. Мотоциклист выругался, но Павел даже не слышал его, соскочил с трактора, побежал к санитарной машине. И не успел. Машина укатила вместе с Илоной. Ее беззаботный смех, оживленный разговор с незнакомым молодым шофером больно задели Павла. Уж не ревнует ли он?

Без шести минут семь. Ей пора уже было прийти. У сестер в поликлинике рабочий день начинается в семь. Врачи принимают с половины восьмого, но у дверей и на ступеньках поликлиники толпился народ.

Павел прохаживался мимо них. Он чувствовал себя неловко рядом со старыми, больными людьми и двумя парнишками с забинтованными руками, ожидавшими перевязки. Он не знал этих ребят и радовался, что у него самого руки целы, и в то же время подумал: Илона будет перевязывать их, разговаривать с ними, прикасаться к ним. Подумал — и испугался своих мыслей. Что это с ним происходит?

И пока ждал, беспокоился все больше. А если Илона сегодня утром не дежурит? Надо было все-таки зайти к ней в общежитие. Но идти туда теперь уже поздно. Он боялся с ней разминуться: к поликлинике можно было пройти двумя разными улицами.

Солнце ласково пригревало. На небе — ни облачка. В саду за поликлиникой на абрикосовых деревьях, которые как раз отцветали, распевали скворцы. Раньше дом этот принадлежал владельцу лесопилки, который к тому же торговал скотом. Он был гардистом, и после войны, вернее, после сорок восьмого года, комнаты его дома превратились во врачебные кабинеты и приемные.