Гневное небо Тавриды - [31]

Воздушные стрелки всей шестерки, проносясь над палубами кораблей, бьют из пулеметов по расчетам зениток, по рубкам, по сбившимся у бортов гитлеровцам…

Все! Тишина. Торпедоносцы вышли из зоны огня, стали набирать высоту, ложиться на обратный курс.

В самолете Токарева тишина наступила позже, а перед этим дрожь достигла такой силы, что казалось, машина вот-вот развалится на куски. А когда тряска вдруг прекратилась, самолет неудержимо потянуло в сторону. Токарев глянул на правый мотор и обмер: на нем не было винта. Чтобы выровняться, убрал обороты и у второго мотора.

Предстояло садиться на воду. Лейтенант подал команду экипажу приготовиться и как можно ровней спланировал на поверхность моря. Машина проскользила несколько десятков метров, остановилась, стала медленно погружаться. Экипаж выбрался на плоскость, надул резиновую лодку и столкнул в море. Но она, видимо, была пробита осколком, быстро обмякла, люди оказались в воде. Дело принимало скверный оборот: при такой температуре и волнении в три-четыре балла долго не продержишься…

Но тут над полузатонувшей шлюпкой и уцепившимися за нее людьми раздался рокот моторов. Александр Жестков видел все, что произошло, и не мог покинуть товарищей в беде, хотя и его машина была изрядно повреждена. Открытым текстом передал на берег о случившемся, вызвал дежурный катер. Приказал экипажу снять с себя спасательные жилеты, сбросить их потерпевшим вместе с резиновой лодкой. Но из-за ветра они упали в стороне. Ребята уже настолько закоченели, что не могли оторваться от своей шлюпки.

Жестков продолжал кружить над попавшими в беду друзьями. Горючего в баках становилось все меньше и меньше. Катер не приходил. Зато появилась немецкая летающая лодка «Дорнье-24»: очевидно, фашисты перехватили радиограмму. Чтобы отвлечь внимание, Жестков отошел в сторону. Покружившись и ничего не найдя, «Дора» удалилась. Видимо, фашисты решили, что экипаж потонул.

Наконец появился наш торпедный катер. Прошел мимо, тоже не заметив потерпевших. Жестков пробовал связаться с моряками по радио, но это не удалось. Тогда он снизился и прошел над катером, покачивая крыльями, требуя следовать за собой. Его поняли. И только когда Токарев с товарищами оказались на борту, Александр взял курс на свой аэродром. Как только приземлился, моторы тут же замолкли: в баках не осталось ни капли бензина…

В полку не знали, что Жестков остался ждать катера, и послали на поиск бедствующего экипажа самолет замкомэска капитана Трофимова. Тот встретил Жесткова, а затем и катер, уже подходивший к мысу Тарханкут. Сбросил вымпел: "Если не подобрали экипаж самолета, следуйте в квадрат 8694. Если подобрали, дайте зеленую ракету". Увидев ракету, поспешил в полк с благой вестью. Но ее уже принес Жестков.

За спасение товарищей и потопление вражеского транспорта командир звена старший лейтенант Жестков и его штурман лейтенант Локтюхин одними из первых на Черноморском флоте были награждены орденом Нахимова, а воздушные стрелки сержанты Игумнов и Атарщиков — медалями.

Радость победы, горечь утрат…

Для двух экипажей первый боевой вылет оказался и последним.

Погибли старший лейтенант Николай Иванович Зайцев, лейтенант Константин Александрович Ивашин, младшие сержанты Николай Сидорович Лузганов и Иван Емельянович Ищенко.

Погибли лейтенант Евгений Васильевич Шарловский, младший лейтенант Ярослав Дмитриевич Рудюк, старшина 2-й статьи Василий Иванович Стрекаловский, младший сержант Иван Сергеевич Погребенный.

В семнадцать часов нас с Прилуцким вызвал комэск.

— Не удалось уберечь ребят, — Иван Устинович выглядел усталым и постаревшим. — Ладно, не утешайте. Война войной… Слушайте задание. Поведете четверку торпедоносцев. Обнаружен транспорт в четыре тысячи тонн в охранении семи кораблей. Взлет в восемнадцать, атаковать будете в сумерках. В прошлый раз это у вас хорошо получилось…

У начальника разведки взяли данные, проложили маршрут. Согласовали предварительное решение с ведомыми. С нами летят опытные экипажи — капитана Валерия Федорова, старших лейтенантов Киценко и Дурновцева. Нелегко найти корабли противника в полутьме, еще труднее — точно сбросить торпеды. Да и к самой полутьме подгадать надо…

Михаил Беляков помогает мне застегнуть лямки:

— Разреши, командир… На счастье!

— Ничего себе счастье! Парашют… Хочешь, чтобы я утопил твою старушку? Новую захотел, молодую?

— Что ты, что ты, командир! Типун тебе… Она же у меня не застрахована.

— И меня, брат, не застрахуешь. Над морем-то что он, твой парашют? С зонтиком к рыбкам…

— Тьфу, тьфу!

Выруливаем на старт. Нас провожают суровые лица однополчан. Да, день сегодня не назовешь счастливым.

Быстро взлетаем. Собираю группу, беру курс на запад. Под нами сплошной зеленый ковер, перед нами — клонящееся к закату солнце.

Проходим береговую черту. Дальше — четыреста километров над морем. Никаких ориентиров, голый расчет…

Нажимаю кнопку переговорного устройства.

— Николай! А что если пойдем на озеро Синое? Затем в виду берега, вдоль него. Правда, так будет легче перехватить их?

— Понял, согласен. Эврика, командир! Доверни вправо десять.

Да, нелегко выйти в нужную точку в полете над морем. Все зависит от навигационного мастерства. Курс, высота, скорость, ветер… Слагаемые пространства и времени. Точность и точность, контроль и контроль. Морякам куда легче, и то ошибаются в непогоду…