Гнев Земли - [35]

– Как это? – не понял Лобзиков.

– По собственной воле. Чем тупые вопросы задавать лучше пошли дерево с дороги оттащим.

Пришлось выходить из нагретой кабины на холодный ветер с дождем. Ночь, туман, влага и ничего не видно, даже в свете фар.

– Че стоишь, - цыкнул на брательника Ковбой, - Тут не армия и не ментовка, сачковать не фиг, кроме нас, никого нет.

Сосна оказалась огромная и в длину, и в диаметре, такую и впятером не сдвинуть. Раздосадованный Ковбой пнул неожиданное препятствие, больно ударил ступню и от этого разозлился еще больше.

– Я пойду, поищу трос или хотя бы какую-нибудь веревку, - сообщил он хромая к машине, - Иначе тут не обойтись.

– А если нет ни троса, ни веревки?

– Будем руками толкать или пешком пойдем, - зло сообщи Ковбой.

Он почти дошел до кабины, когда что-то промелькнуло в свете фар за спиной. Ковбой стремительно обернулся, но ничего не увидел. И все же он был уверен, что ему не привиделось. В кабине троса не, оказалось, нужно было искать в кузове, но идти туда почему-то не хотелось.

Ковбой всегда чувствовал нависшую над ним опасность, часто он толком не знал, откуда она исходит и когда ее ждать, но твердо знал о ее существовании. Это качество здорово помогало ему в смертельных играх с правосудием, не уберегло правда, от срока, но тут не обошлось без невезения и собственной глупости.

Ковбой взял пистолет, передернул затвор и осторожно двинулся к кузову. Несмотря на дурные предчувствия, необходимо было как можно скорее выбираться из неожиданной ловушки. Ловушки! Ну конечно, как же он сразу не догадался – древнейший способ охоты на лесных дорогах.

Завалить путь вперед и назад. Едва эта мысль посетила его, как раздался хруст и треск – это свалилась еще одна сосна, но уже позади машины. Теперь ловушка действительно захлопнулась. Сердце Ковбоя тревожно заколотилось – менты или военные не могли такого устроить. Слишком быстро сработали неведомые умельцы, не зная их местонахождение, да и методы не свойственные силовикам.

Тогда кто же? Возникло желание бежать, но он подавил этот спонтанно возникший импульс, те, кто устроили это падение, может того и добиваются. Нет, бегство – последний вариант, когда уже не останется ни выбора, ни выхода. Необходимо сдвинуть проклятое полено и дать деру. Шансов на благополучный исход мало, но если пока не стреляют, значит, есть они.

– Ну, че ты колупаешься, - донесся возглас Лобзикова, - Нашел? Я уже вымок до трусов, быстрее не можешь?

Ковбоя немного успокоил окрик напарника, но настороженности и крадучести он не уменьшил. Дождь пошел сильнее.

– Ковбой, ты где? – опять крикнул Лобзиков. Маянов решил не отвечать, он чуял, что рядом кто-то есть.

– Сюда иди!

Ковбой остановился, опасность совсем близко, а этот придурок – родственник орет, привлекая внимание, мешая сосредоточиться.

– Сюда, тут волки! – в голосе кричащего слышалась паническая истерика.

Ковбой резко отпрыгнул назад и побежал, но не на помощь зовущему, а к кабине. Он видел боковым зрением выскочившего из-за колес мохнатого зверя с огромными желтыми глазами. Дико заорал Лобзиков. Маянов понял, что брательнику настал конец, а самому ему не уйти от преследователя.

Он вильнул в сторону, развернулся и разрядил обойму в зверя. Больше половины пуль, несомненно, угодили в цель, однако хищник не издал ни звука, отступив, точнее, откатившись в темноту. Ковбою некогда было разбираться, что это за существо на него охотилось, и что с ним стало, он быстро запрыгнул в кабину и закрылся.

Автомат так и лежал на сиденье, придурок Лобзиков не взял его и поплатился жизнью за головотяпство своё. Это даже к лучшему – родственные узы никогда не волновали Маянова, особенно теперь, в критической ситуации. Лобзиков помог ему вырваться на волю, более в его услугах нужды нет.

Из-за совей житейской и профессиональной ограниченности кузен быстро превратился в обузу. Ну, да земля ему пухом. Самое главное, что остался автомат с двумя магазинами, с пистолетом при одной обойме не очень-то уверенно себя чувствуешь ночью в лесу, когда кругом бродят неведомые твари-убийцы.

Искать трос и тем более обвязывать им поваленное дерево было слишком опасно, оставался последний выход – попытаться набрать разгон (насколько это возможно в замкнутом пространстве) и сходу проехать по самому узкому месту ствола. Двигатель заревел, Маянов переключился на задний ход.

Однако тут земля задрожала, из нее хлынул желтый свет. Семитонный «КамАЗ» подлетел в воздух, как пробка от шампанского, земля под ним разошлась, машина грохнулась в траншею, стенки ее тут же принялись двигаться навстречу друг другу, как стенки пресса. Железо застонало, начало гнуться и сминаться под воздействием внешней силы.

Оглушенный и ушибленный Ковбой едва не оказался зажатым между сиденьем и рулём. Огромным усилием ему удалось освободиться и выбить прикладом лобовое стекло. Объем кабины уже уменьшился наполовину, царапаясь о битое стекло и искореженное железо, Маянов вырвался из смертельной западни. Через несколько секунд от машины осталась спрессованная груда металла.

Изорванный в клочья и весь окровавленный, Ковбой едва откатился в сторону, когда вспышка желтого света выбросила останки машины на поверхность. С огромным трудом Маянов встал на ноги и понял, что приобрёл кучу телесных повреждений, зато лишился оружия. Между деревьями вдалеке мелькнули уже знакомые желтые огни. Забыв о ранах и ушибах, Ковбой стремительно бросился бежать сквозь лес напролом.