Гнев Земли - [2]

– Ну-ну, - напускным тоном безразличия сказал старлей, но голос выдал едва уловимое волнение, - Еще есть факты о местной дяволиаде?

Ефрейтор смутился, но ответил:

– После каждой поездки чувствую себя выжатым лимоном: голова, будто ватой набита, координация нарушена, тело все ломит и выворачивает, к еде охоту напрочь отбивает, перед глазами вспышки цветные.

Эсипов и тут неприятно удивился: его водитель точь-в-точь описал состояние, какое бывает с ним неделю после подобных командировок. Но тут никакой мистики – все дело в перевозимом грузе, эти нашпигованные всякой дрянью бочки здорово лупили по здоровью, изрядно его подрывая. Однако об этом говорить было строго запрещено.

– А помните случай с Евдохимовым? – прервал вопросом размышления офицера водитель. Эсипов молча кивнул.

Случай прогремел тогда на весь округ, но в официальные источники информация не поступила. Восемь месяцев назад в двух километрах от нынешней вынужденной остановки сержант срочной службы без всяких причин выхватил у майора, начальника колонны, табельный пистолет и двумя выстрелами в упор застрелил находящегося рядом сослуживца. Майор попытался обезвредить стрелявшего, но сам был смертельно ранен.

На этом инцидент не был исчерпан. Обезумевший сержант дико заорал и помчался в сторону леса. На окраине его он остановился и начал палить себе под ноги, истошно визжа: «Прочь, прочь! Отстань от меня! Пошла вон!». Израсходовав всю обойму, Евдохимов выбросил пистолет и скрылся в чаще.

Через неделю изнурительных поисков убийцу нашли в двух километрах от места происшествия, хотя всю округу обшарили в первый же день и очень тщательно. Невидимый зверь или непонятная сила буквально разорвала сержанта на части. Голова и ноги валялись в яме, туловище без позвоночника висело на соседних кустах, руки был вкопаны в землю по самые кисти.

Эсипову все это рассказал знакомый прапорщик, который первым с двумя солдатами набрел на место трагедии. Следствие вела не военная прокуратура, а КГБ, через две недели все было завершено. Официальная версия всех смертей – несчастный случай при исполнении служебных обязанностей. Очевидцев и свидетелей предупредили, чтобы они держали язык за зубами.

– Мы с Евдохимовым земляки, - тихо и нерешительно проговорил Наильский, - Держались вместе. Перед этим… ну как это с ним случилось, он мне говорил, что здешняя земля живая…

– Как это? – насторожился Эсипов.

– Он говорил, что слышал её голос и дыхание, она постоянно ругалась и хотела затянуть его в свою глубину…

Старлей испуганно сморщился:

– Что за бред!

– Он так говорил, особенно, в последние дни, - оправдывался за чужие слова Наильский, - За две недели до смерти он совсем потерял покой, стал заговариваться, во сне кричал, кошмары мучили…

– Я не специалист в психиатрии, - заявил Эсипов, - Но из твоих слов ясно, что Евдохимов просто сумасшедший.

Водитель замолчал, что-то обдумывая и взвешивая, никак не решаясь заговорить. Офицер, видя его колебания, приказал:

– Ну, говори, вижу, что еще есть у тебя в запасе какие-то доводы.

– Вы никогда не замечали, что земля тут всегда в каком-то движении, - робко произнес Наильский.

– Ты это о чем?

Ефрейтор вновь замялся:

– Она будто ходуном ходит… Стоит только выйти на неё и начинается: то камни сыпятся, то трещины появляются на глазах. Каждый раз новую колею прокладываем, прежняя, прямо за минуты считанные словно растворяется. Однажды дембель один с борта наземь спрыгнул и сразу почти по колено в нее ушел, а ведь тогда заморозки были в других местах почву будто панцирем сковало.

– Ну и… - нетерпеливо вмешался старлей.

– Еле-еле вытащили вчетвером этого дембеля, а сапоги так и не нашли. Принесли лопату, но не прокопали и десяти сантиметров вглубь – земля каменная стала, лишь железо погнули.

– Что-то я не помню этого случая, - с подозрением сказал Эсипов.

– Котлов – дембель тот, - пояснил ефрейтор, - Нам велел молчать, боялся, что засмеют в части, а сапоги себе резиновые взял, у меня в кузове были.

– Прямо зыбучие пески, - наигранно рассмеялся Эсипов. Два месяца назад он сам попал в подобную ситуацию: едва влажная почва присосала его ноги за пару секунд. Только ценой неимоверных усилий тогда удалось отстоять новенькие хромовые сапоги, полученные недавно со склада.

– На земле этой почти ничего не растет: ни ягод, ни грибов, ни травы, какая-то чахлость да папоротники гигантские, - добавил напоследок Наильский.

«Э-э, - мысленно протянул старлей, - Это все наш груз. Если бы солдаты-срочники знали, какую начинку они возят в этих бочках! Удивительно, что тут вообще что-то произрастает».

– Тогда подводи итог, товарищ ефрейтор, - сказал Эсипов.

– А как? – не понял водитель.

– Ты так много, подробно и испуганно говорил о своих наблюдениях, - серьезно сказал офицер, - Теперь скажи свое мнение: что же происходит и почему?

Наильский покраснел и сконфузился, собрался с силами, а потом выпалил:

– Для здешних мест мы – чужаки или даже враги, кто-то или что-то нас хочет выжить отсюда.

Эсипов выдержал паузу, а потом протяжно выдохнул и произнес:

– А теперь послушай мой совет: о своих соображениях никому никогда, ничего не говори. Иначе, в лучшем случае, упекут в дурку, а то и в особый отдел загремишь. Поверь, это хуже дурдома. Это был наш последний рейс сюда. Забудь все. Тебе когда увольняться?