Дядя Карл помолчал, издал звук, похожий на сдавленное мычание, и стал к окну, где начал набивать трубку. Когда он кончил это занятие и повернулся, его лицо чем-то напоминало выражение лица Мунка.
- Я тебя запру здесь и оставлю без завтрака, - сказал дядя Карл, спокойно останавливаясь в дверях кабинета. - Оставайся и слушай, как щелкнет ключ, когда я закрою дверь. Так же щелкают зубы гнева. Не смей ничего трогать.
С тем он вышел и, два раза щелкнув ключом, вынул его и положил в карман.
Тотчас Том прильнул глазами к замочной скважине. Увидев, что дядя скрылся за поворотом, Том открыл окно, вылез на крышу постройки и спрыгнул с нее на цветник, подмяв куст цинний. Им двигало холодное отчаяние погибшего существа. Он хотел пойти в лес, вырыть землянку и жить там, питаясь ягодами и цветами, пока не удастся отыскать клад с золотом и оружием.
Так размышляя, Том скользил около ограды и увидел сквозь решетку автомобиль, несущийся по шоссе к дому дяди Карла. В экипаже рядом с пожилым черноусым человеком сидела белокурая молодая женщина. За этим автомобилем мчался второй автомобиль, нагруженный ящиками и чемоданами.
Едва Том рассмотрел все это, как автомобили завернули к подъезду, и шум езды прекратился.
Смутное воспоминание о большой руке, в которой пряталось все его лицо, заставило мальчика остановиться, а затем стремглав мчаться домой. "Неужели это мой отец?" - думал он, пробегая напрямик по клумбам, забыв о бегстве из кабинета, с жаждой утешения и пощады.
С заднего входа Том пробрался через все комнаты в переднюю, и сомнения его исчезли. Корнелия, Карл, Мунк, горничная и мужская прислуга - все были здесь, все суетились вокруг высокого человека с черными усами и его спутницы.
- Да, я выехал днем раньше, - говорил Беринг, - чтобы скорее увидеть мальчика. Но где он? Не вижу его.
- Я приведу его, - сказал Карл.
- Я пришел сам, - сказал Том, протискиваясь между Корнелией и толстой служанкой.
Беринг прищурился, коротко вздохнул и, подняв сына, поцеловал его в расцарапанную щеку.
Дядя Карл вытаращил глаза.
- Но ведь ты был наказан! Был заперт!
- Сегодня он амнистирован, - заявил Беринг, подведя мальчика к молодой женщине.
"Не это ли его гнев? - подумал Том. - Едва ли. Не похоже".
- Она будет твоя мать, - сказал Беринг. - Будьте матерью этому дурачку, Кэт.
- Мы будем с тобой играть, - шепнул на ухо Точа теплый щекочущий голос.
Он ухватился за ее руку и, веря отцу, посмотрел в ее синие большие глаза. Все это никак не напоминало Карла и Корнелию. К тому же завтрак был обеспечен.
Его затормошили и повели умываться. Однако на сердце у Тома не было достаточного спокойствия потому, что он хорошо знал как Карла, так и Корнелию. Они всегда держали свои обещания и теперь, несомненно, вошли в сношения с гневом. Воспользовавшись тем, что горничная отправилась переменить полотенце, Том бросился к комнате, которая, как он знал, была приготовлена для его отца.
Том знал, что гнев там. Он заперт, сидит тихо и ждет, когда его выпустят.
Прильнув к замочной скважине, Том никого не увидел. На полу лежали связки ковров, меха, стояли закутанные в циновки ящики. Несколько сундуков - среди них два с откинутыми к стене крышками - непривычно изменяли вид большого помещения, обставленного с чопорной тяжеловесностью спокойной и неподвижной жизни.
Страшась своих дел, но изнемогая от желания снять давящую сердце тяжесть, Том потянул дверь и вошел в комнату. К его облегчению, на кровати лежал настоящий револьвер. Ничего не понимая в револьверах, зная лишь по книгам, где нужно нажать, чтобы выстрелило, Том схватил браунинг, и, держа его в вытянутой руке, осмелясь, подступил к раскрытому сундуку.
Тогда он увидел гнев.
Высотой четверти в две, белое четырехрукое чудовище озлило на него из сундука страшные, косые глаза.
Том вскрикнул и нажал там, где нужно было нажать.
Сундук как бы взорвался. Оттуда свистнули черепки, лязгнув по окну и столам. Том сел на пол, сжимая не устающий палить револьвер, и, отшвырнув его, бросился, рыдая, к бледному, как бумага, Берингу, вбежавшему вместе с Карлом и Корнелией.
- Я убил твой гнев! - кричал он в восторге и потрясении. - Я его застрелил! Он не может теперь никогда трогать! Я ничего не сделал! Я прожег дырку, и я пил ром с Киддом, но я не хотел гнева!
- Успокойся, Том, - сказал Беринг, со вздохом облегчения сжимая трепещущее тело сына. - Я все знаю. Мой маленький Том... бедная, живая душа!
ПРИМЕЧАНИЯ
Гнев отца. Впервые - журнал "Красная нива", 1929, № 41.
Ю.Киркин
