Гнев Цезаря - [22]

– История в самом деле романтическая, однако мы, господа, отвлеклись, – холодно напомнил им о своем присутствии Ливио. – Я охотно присоединился бы к вашим воспоминаниям, если бы не время. Вы подготовили письмо? – обратился он к Сантароне.

– Естественно. – Корвет-капитан извлек из ящика старинной конторки запечатанный конверт и протянул его гонцу.

– Хотите что-либо передать на словах? Нечто такое, что нельзя доверить бумаге?

– …В таком случае возникает вопрос: а какого уровня тайну можно вам доверить? – поинтересовался фон Шмидт.

– Любого, причем не опасаясь, оберштурмбаннфюрер.

– Все, что было необходимо, я сказал в письме, – заверил унтер-офицера хозяин виллы. – В том числе и то, что операцию «Гнев Цезаря» в одинаковой степени считаю и патриотичной, и безумной. Тем не менее готов принять участие в ней на любой стадии и в любом качестве.

Внимательно выслушав его, Конченцо перевел вопросительный взгляд на барона.

– С текстом письма корвет-капитана я не знаком, а потому считаю важным сообщить, что в ближайшее время об этой операции будет извещен Отто Скорцени. Я сделаю это лично и уверен, что обер-диверсанта рейха бредовая идея Боргезе заинтригует точно так же, как и меня.

– «Бредовая идея», говорите? – вдруг расплылся в ухмылке Конченцо. – Я могу донести ваше мнение до Боргезе?

– И даже кое-что добавить от себя, – вальяжно взмахнул кистью руки фон Шмидт. – Несомненно, бредовая, что, однако, не лишает её той авантюрной заманчивости, которая только и способна вызвать сейчас интерес у первого диверсанта рейха.

Конченцо ухмыльнулся еще раз, давая понять, что оценил этот логический зигзаг барона, и только тогда прямо спросил:

– Следует полагать, что Скорцени уже в Италии?

– Пока что нет, но очень скоро появится. Как совершенно недавно и неожиданно появлялся в Германии, Австрии или во Франции.

– Понимаю: он – «везде и нигде».

– Не в этом дело. Хотя в любую страну Скорцени обычно въезжает под чужим именем, это всего лишь дань официальному приличию, поскольку представителям властей хорошо известно, кто перед ними на самом деле. Так что для нашего национал-социалистического движения важен сам факт: несмотря на неправедные приговоры Нюрнбергского трибунала и пафосные истерики коммунистов, один из наиболее известных ныне офицеров СС демонстративно появляется в любой из стран Европы, точнее, там, где он пожелает.

15

Январь 1949 года.

Военно-морская база во Влёре.

Офицерский бар «Одиссей»

В свое время, когда Розанде пришлось оставить кабинет в муссолинистском Министерстве иностранных дел и какое-то время потрудиться в генуэзской мэрии, Штубер имел неосторожность влюбиться в нее. И поначалу барону даже показалось, что незамужняя, раскованная в своих суждениях княгиня готова была ответить ему, «германцу на итальянской службе», взаимностью. Однако идиллия длилась недолго. Во время первого же свидания в восприятии Штубера произошло то же самое, что и со всеми прочими мужчинами, которые так или иначе пытались подступиться к этой «завидной невесте», – некое эстетическое отторжение.

Как только Лукания открывала свой четко очерченный чувственными выразительными губками рот, красота ее тут же развеивалась. Разговорная манера и внешность этой женщины были так же несовместимы, как и смоль волнистых волос ее с неестественной белизной лица и с голубизной подернутых белесой паволокой глаз.

– Кажется, вы хотели мне что-то поведать, княгиня?

– Вообще-то я прибыла сюда в качестве официального представителя итальянского посольства на церемонии передачи линкора.

– Это понятно. Правда, лично я к этому официозу никакого отношения не имею.

– Зато имеете прямое отношение к кое-чему такому, что в сути своей не терпит официоза. Поступило сообщение по линии известного вам департамента Министерства иностранных дел. Несмотря на все усилия дешифровщика, до конца оно может быть расшифровано только вами, – повела Розанда перед лицом Штубера зажатым между пальцами листиком бумаги. – К тому же мне объяснили, что перед выходом в море на «Джулио Чезаре» вы очень ждали этой радиограммы.

– Если только передо мной действительно то, чего я ждал. В любом случае для меня важно, что вы решили доставить ее лично.

– Дипломатам иногда приходится заниматься самыми неприятными поручениями, – произнесла княгиня с такой брезгливостью, словно они находились не в баре, а в морге судмедэкспертизы.

– Лучше признайтесь, княгиня Лукания, что для вас это еще и прекрасный повод встретиться со мной.

И вновь Розанда восприняла эти слова штурмбаннфюрера с такой гримасой на лице, словно ее вот-вот должно было стошнить. Рука ее застыла где-то на уровне груди мужчины, пальцы разжались, и сложенная вчетверо радиограмма упала на край столешницы.

«Южный Странник уже в Иерусалиме, – прочел фон Штубер на итальянском. – Он в нужной форме. Наладил связь с Грешницей. Ждут прибытия паломников».

Конечно же, дешифровщик сделал все, на что был способен, однако открыться ему мог только первый слой шифровки. Второй способен был вскрыть только Штубер, который помнил, что под Иерусалимом подразумевался Севастополь. А под кодовым псевдонимом Южный Странник в агентурном досье значился Николай Безроднов, он же Георг Доланд, который, получив форму лейтенанта, оставлен для службы в Севастополе. Кроме того, он наладил связь с агентом Грешницей и теперь ждет прибытия группы итальянских диверсантов.