Глюк - [9]
Так, теперь открываю дверцу, иду себе и никого не трогаю, черт, надо запереть машину. Хорош я буду, если вернусь. а машины след простыл — угнали. Торопиться все равно незачем. Славно так, не спеша. Моцион до кафетерия. Размеренное дыхание, медленная походочка. Будем настороже. Гуляем. Впереди встреча с приятелем, вместе заморить червячка. Велика важность. Тихонько. От пота щиплет глаза. Постоять минутку в тени. Взмок как мышь. Надо же умудриться. Дыши. Медленно… Медленно…
Он стоит в тени здания. Высокого здания, где работают тысячи людей. Оно отбрасывает длинную спасительную тень, дотягивающуюся до цветочных клумб. Человек вытирает платкам пот, но ему очень помог бы прохладный ветерок, без него пот сразу показывается опять. Но по крайней мере уже не катится градом, а всего лишь выступает из пор. Человек разглядывает себя в стекле витрины, чтобы понять, такой ли он мокрый, как ему кажется. Но ему не хочется обращать на себя внимание, так что толком разглядеть себя не удается. Кося глазами на витрину и делая при этом вид, что таращится в небо, он приходит к выводу, что более менее сух. Неужели это так важно? Видимо, да, для него. Он не хочет ничем выделяться и вызывать подозрение. Он по-прежнему контролирует свое дыхание: дышит медленно, изображает спокойствие. Убирает мокрый платок в задний карман и вытирает ладони о боковые карманы. Это крайне важно. Не хватало только, чтобы пузырек выскользнул из потной рут. Колоссальное фиаско! Уже почти пора входить в кафетерий. Несмотря на жару, человек похож на ледяную глыбу. Он заставляет себя повернуться всем телом, хотя бы чуть-чуть, потом поворачивает голову.
Боже, это Барнард. Входит в кафетерий.
Он каменеет. Становится до неузнаваемости неуклюж. Неподвижное изваяние. При этан сердце отчаянно колотится в груди, рвется из клетки на свободу. Мгновение превращается в вечность. Как странно, что люди продолжают ходить, птицы — порхать. Им неведомо, что замерло само время, а его сердце обратилось в лед.
Боже, того и гляди хлопнусь в обморок. Что за чертовщина, надо идти, но ноги такие слабые, что любой шаг грозит падением. Я не потяну. Мне это не под силу. Не ожидал. Дыхание перехватило, все вокруг крутится колесом. Ноги не слушаются, того и гляди вырвет, только бы в штаны не наложить. Непредвиденные осложнения. Мое дело маленькое: плеснуть дряни в его питье — и домой. Тоже мне подвиг. Может, из этого еще и не выйдет ничего. Может, его даже не пронесет. Не знаю, получилась ли у меня культура E.coli. Откуда я знаю, что тестер не врет? На двойную проверку еще можно было бы понадеяться. Дважды одни и те же цифры… более менее. В общем, будем считать, что ошибки нет и культура смертоносная. Все сделано по инструкции. Господи, поскорее внутрь, спрятаться от жары. Вот так, вдоль витрины, за угол, к двери. Сукин сын торчит у салат-бара и в ус не дует. Какие мы забывчивые. Ему плевать, скольким людям он напакостил. Он об этом не думает, хренов бюрократ. Ничего, паскуда, теперь ты немножко поворочаешь мозгами, это будет твоя последняя жратва, какое наслаждение эта прохлада. Холодок в лицо. Вот что мне мешало — жара. Теперь гораздо лучше. Постою немного, отдышусь, а потом к нему, подойду со спины… медленно так, спокойно, уверенно, Господи, неужели я сейчас это сделаю, ну вот, снова ноги и чертово брюхо, вот дерьмо, опять, не могу я этого допустить, не могу позволить этому гаду уйти, не могу, и все, неважно, что мутит, Боже, помоги мне вылить это ему в стакан, осталось всего несколько футов, пузырек наготове, а рука потная, надо было его обернуть, ух, такая дрожь, что ничего не видно, придется держать обеими руками, черт, не могу, не могу… полегче, расслабься, вдох — выдох, вдох — выдох, вот и хорошо, вот он, его стакан, места полно, стакан полупустой, осталось только потянуться и вылить… всего-то, раз — и готово, сделано, теперь бери поднос — и вперед, шевели ногами, шевели, резвее, не дрейфь, только не останавливайся, не оглядывайся, иди к двери, она все ближе, знай иди, нет, не озирайся, вперед, ну вот, теперь толкни — и наружу, в тепло, до чего же здорово, тепло и приятно, ну и дрожь, тебе нужно тепло и движение, только без паники, не бежать, спокойствие, помни, как шел до того, прогулочный шаг, руки в карманах, гуляем, нежимся на солнышке, ох как хорошо, греет до самых косточек, не оглядывайся, двигай башкой, будь естественным, не напрягайся, подставляй лицо солнцу, отлично, ничего не слышно, никакой суматохи, он ничего не заметил, знай накладывал в тарелку траву, а ты гуляй себе, роскошный день, Господи, ну и благодать, такое чувство, что сейчас лопнет грудь, словно меня огрели бейсбольной битой или мне врезал Али, нет, до машины не доползти, придется присесть, опять подкашиваются ноги, во рту пакостно, эй, я же прошел свою машину, ладно-ладно, без паники, развернемся — и назад, кстати взглянем, что там… нет, все путем, все как обычно, давай в машину, черт, не вставить проклятый ключ в замок, ну хорошо, только не торопиться, вот так, медленно открывай дверь, садись в машину и дыши… вдох — выдох, вдох — выдох, молодец, теперь успокойся, не бери в голову, пора ехать, засиживаться нельзя, а то будет подозрительно… боковыми улочками, медленно и осторожно; что такое, ключ не поворачивается только этого не хватало нет он входит ну входи же, поганец; Боже как хорошо уткнуться лбом в руль — может, посидеть так немного с закрытыми глазами и отдышаться, меня так трясет, что ничего не вижу — нет, надо выпрямиться, а то меня увидят скрюченным и решат, что у меня сердечный приступ; побыстрее отсюда смыться; вот дерьмо, ничего не вижу; все в тумане, что со мной ничего страшного не волноваться дышать вот так я вижу куда еду медленно-медленно люди бесятся из-за того что я так тащусь ну и хрен с ними… нет нельзя привлекать внимание сворачиваем на боковую улочку еще несколько кварталов и порядок пристегнуть ремень ну пристегивайся же только бы перед машиной не выскочил какой-нибудь сопляк спасу нет от этих психованных скейтбордистов или кошка иногда им попадает шлея под хвост и они кидаются прямо под колеса пожалуйста никаких детей и кошек никаких птиц господи ничего такого просто доехать до дому отлично в этом квартале много деревьев и мало движения гораздо проще когда солнце не отражается от стекла или металла следи только за стоп-сигналами остановился снова поехал неизменная вежливость всегда проявляй вежливость за рулем что за классная улица настоящее спасение «наверное, они правы, вот бы попробовать» сейчас не до рекламных плакатов только бы добраться живым домой и не отвлекаться на отражения сигналов от витрин.
Гарри Уайт – удачливый бизнесмен, быстро шагающий по карьерной лестнице. Все его знакомые сходятся на том, какой он счастливец: карьера стремительно идет вверх, а дома ждут красавица-жена и милые детишки. Только вот для Гарри этого недостаточно. Демон саморазрушения требует все новых жертв – мелкие кражи, измены со случайными женщинами. Ничто из того, что еще вчера заставляло его сердце биться сильнее, больше не работает. Остается переступить последнюю черту на пути к абсолютному злу – совершить убийство…
Здесь все подчинено жесткому распорядку, но время словно бы размазано по серым казенным стенам. Здесь нечего делать, кроме как вспоминать и заново переживать события своей прошлой жизни, оставшейся за дверью. Здесь очень страшно, потому что ты остаешься наедине с человеком, которого ненавидишь – с самим собой… «Комната» (1971), второй роман Хьюберта Селби, не был оценен критиками по достоинству. Сам автор утверждал, что эта книга является наиболее болезненной из когда-либо написанных им и признавался, что в течение двух десятилетий не мог заставить себя перечитать ее.
"Реквием по Мечте" впервые был опубликован в 1978 году. Книга рассказывает о судьбах четырех жителей Нью-Йорка, которые, не в силах выдержать разницу между мечтами об идеальной жизни и реальным миром, ищут утешения в иллюзиях. Сара Голдфарб, потерявшая мужа, мечтает только о том, чтобы попасть в телешоу и показаться в своем любимом красном платье. Чтобы влезть в него, она садится на диету из таблеток, изменяющих ее сознание. Сын Сары Гарри, его подружка Мэрион и лучший друг Тайрон пытаются разбогатеть и вырваться из жизни, которая их окружает, приторговывая героином.
«Последний поворот на Бруклин» Хьюберта Селби (1928) — одно из самых значительных произведений американской литературы. Автор описывает начало сексуальной революции, жизнь низов Нью-Йорка, мощь и энергетику этого города. В 1989 книга была экранизирован Уди Эделем. «Я пишу музыкально, — рассказывает Селби, — поэтому пришлось разработать такую типографику, которая, в сущности, не что иное, как система нотной записи». В переводе В. Когана удалось сохранить джазовую ритмику этой прозы. «Смерть для меня стала образом жизни, — вспоминает Селби. — Когда мне было 18, мне сказали, что я и двух месяцев не проживу.
Я только выбрал хорошую работу, и друзей у меня так много. И, как же не упомянуть о любимой эмочке? Мне 19 и я металлист. Жизнь текла, как река по васильковой долине. Где ж я мог заметить Дамоклов меч над неокрепшей шеей? Ссоры в семье, повестка в ·новую жизнь с погонами, и вынужденное расставание с любимой. Хуже того, в поезде, что стучал колёсами прочь от родных краёв, я узнаю, что эмочка ждёт ребёнка. Хватаясь за голову от нарастающих проблем, я принял для себя единственно верное решение…
Иногда жизнь человека может в одночасье измениться, резко повернуть в противоположную сторону или вовсе исчезнуть. Что и случилось с главным героем романа – мажором Алексеем Вершининым. Обычный летний денек станет для него самым трудным моментом в жизни. Будут подведены итоги всего им сотворенного и вынесен неутешительный вердикт, который может обернуться плачевными и необратимыми последствиями. Никогда не знаешь, когда жестокая судьба нанесет свой сокрушительный удар, отбирая жизнь человека, который все это время сознательно работал на ее уничтожение… Содержит нецензурную брань.
...Я включил телевизор и, не смотря на спящих соседей, сделал его погромче. Достал с полки чистую тетрадь и озаглавил будущий дневник: «Люди. Мысли. События». Буду писать о тех, кто мне чем-то интересен и о том, что не даёт оставаться спокойным. Вспоминать события придётся с самого начала....
Книга известного американского специалиста в области средств массовой информации рассказывает о возникновении в конце двадцатого века новой реалии – «инфосферы», включающей в себя многочисленные средства передачи и модификации информации. Дуглас Рашкофф не только описывает это явление, но и поднимает ряд острых вопросов: Насколько человечество, создавшее инфосферу, контролирует протекающие в ней процессы? Не грозит ли неуправляемое увеличение объемов информации, вырабатываемой человечеством, возникновением опасных медиавирусов, искажающих восприятие реальности?
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.