Глянцевая азбука - [10]

Водка без пива, как известно, деньги на ветер. Тест на верную инвестицию в себя любимого прост: если голова с утра не трещит — точно на ветер. Чем сильнее трещит, тем удачнее вложились и более точную пропорцию вмазали. Пифагор отдыхает.

Для тех, кто стесняется заниматься алхимией непосредственно, можно посоветовать лайт-форму: между первой и второй ноль пять сходить с друзьями за пивом. После второй повторить, типа, мы завязываем-лакируем. Потом взять третью. Некоторые изготавливают ерша именно так — растягивая процесс во времени.

Наконец, есть форма, которая кому-то кажется даже цивилизованной: фирменной ерш, разлитый по бутылкам. Называется крепленое пиво. Еще бывает жужло в железной банке, так любимое подрастающим поколением — хоть и не понять что, но крепленое чем надо.

Именно оно и есть апофеоз демократии. Давний спор, что демократичнее — водка или пиво? Различие между «народом» и «демосом» лучше всего поясняется именно на этом примере. Ведь ясно, что народнее — водка, а демократичнее — пиво. Новейший либерализм и исконная соборность примиряется в идее ерша как великого синтеза. Бухло, брутальное как водяра, и не опосредованное ничем, как пивасик.

С народного фланга его поддержит пенсионер, со стороны демоса — школьник. По центру партии крепленого пива будет стоять девица-некрасавица, алкающая пить чистый спирт, но считающая это не комильфо, да и где же его взять-то, чистый?

Ёрничество

Есть новейшее западное слово «постмодерн», а есть старинное русское «ерничество». Слова, конечно, не синонимы. Но бытовой постмодернист близок тому, что называется словом ерник.

Чтобы начать смеяться-издеваться, повод вообще не нужен. Работяга смешон тем, что он работяга, профессор — тем, что профессор, банкир — тем, что банкир. По определению смешные создания пенсионер и крестьянин. Смешной бегемот и смешная такса. Смешной Путин и смешной Пушкин. Смешнее Пушкина разве что Лев Толстой. Про дурачка есть поговорка: покажи ему палец — засмеется. Бытовой постмодернист-ерник засмеется, если показать ему пальцем на что угодно. Как-то в кино видел девиц, смеявшихся на черной гангстерской драме. Что может быть смешнее, когда битой разбивают голову?

У одного автора есть такое определение смеха. Смех — это чувство внезапно осознанного превосходства. Хохот — когда превосходство очень сильно, или осознанно очень внезапно: важный дядечка с портфелем плюхается в лужу, шпана хохочет.

Здоровая особь смеется более-менее выборочно, ерник — сразу про все. А чего он, спрашивается? А ничего. Особь болеет. Смех, напомним, есть чувство внезапно осознанного превосходства… Так вот, у нашего героя чувство превосходства над всеми: крестьянином, бегемотом, президентом, Пушкиным. Есть такое расстройство, называется комплекс неполноценности. А есть комплекс полноценности. Это хуже.

У некоторых это проходит с возрастом.

Ё-мобиль

Напомним, что это такой планируемый гибридный автомобиль (не будем сейчас бренчать техническими деталями, и пояснять, что такое гибридный), производство которого патронирует олигарх Михаил Прохоров. Российский автопром — это уже насыщенный образ, хоть и два слова. Можно сказать, миф. Прохоров — одно слово и тоже миф. Перемножим, и получим какую-то мифическую сагу в квадрате.

Будем считать, что это проверка русского капитализма на вшивость. В чем главная предъява к нему и левых, и правых? «Частные заводы-пароходы не заработаны, а подарены». И тыкают Биллом Гейтсом.

И вот наш капитализм зачал что-то материальное, и взял соцобязательство — родить это на свет. Так вот — получится или нет? Если е-мобиль все-таки поедет, наш капитализм катит. Ну а если вместо того, чтобы поехать, е-мобиль улетучится, будем считать, что все вокруг такая же сказка.

Ёмкость

Раньше краткость если и была сестрою таланту, то двоюродной. По делу разрешалось говорить долго. Например, «Критикой чистого разума» Канта можно больно ударить человека по голове. Прошло сто лет: собранием сочинений Ницше драться уже сложнее, всех периодов творчества там максимум на пару кило. Прошло еще сто лет, дальше — меньше. Если мысль по размеру больше, чем запись в блог, ей уже не поделишься. Правило просто: чем твое нечто меньше по объему, тем с большим числом людей можно им поделиться.

Роман как литературная форма, например, обречен. Между длинной гениальностью и емкостью в 21 веке однозначно побеждает надпись на заборе и прочий слоган.

Ж

Жириновский

Имя нарицательное. Вроде бы и фамилия, а вроде бы уже и легенда. Русская сказка. Вроде как Баба Яга или Змей Горыныч. «Ну че ты, Васильич, как Жириновский развыступался». Те, кто его любит, считают, что он крутой мужик, за русских и за бедных. Те, кто его не любит, думают, что это не то фашист, не то истерик. Ну да, фюреру в советском кино полагалось быть бесноватым.

В общем, все ошибаются. Жириновский — это произведение искусства. Там, где реклама от ремесла и науки поднимается до искусства, получается Жириновский. Надо было продать интеллигентного юриста-еврея народу. Он, между прочим, даже прозу писал, до того как стал спасать родину непосредственно. Ну и посмотрите, что с мужиком сделали 20 лет назад. Из юриста и прозаика — хай, лай и мамай. Зато в целевую группу попали, как в яблочко.