Глядя на море - [96]

Когда он вошел решительным шагом, колокольчики радостно зазвенели. Тесс как раз протягивала пакет молодой женщине и при виде Матье остолбенела. Он сдержанно улыбнулся и стал делать вид, будто рассматривает безделушки. Теперь, когда Матье сюда пришел, от его уверенности не осталось и следа, он готов был убежать. Подождав, когда покупательница выйдет, он наконец повернулся лицом к Тесс.

— Прости… Я не вовремя?

Она покачала головой, не сказав ни слова. Светлые локоны прядями спускались на лазурно-голубой свитер, и ему показалось, что она похудела.

— Как поживаешь? — спросил он бесцветным тоном.

— Хорошо.

Все еще неподвижно стоя за кассой, Тесс рассматривала его со странным выражением лица.

— Что, Бенуа?..

— Нет.

— Его здесь нет? И он не придет за тобой?

— Нет.

— Отлично. То есть я имел в виду, что так даже лучше. Значит, у тебя все хорошо? У меня тоже. Мне удалось выбраться из этой воронки, и я захотел тебе об этом сказать. Но, если честно, те, кто утверждает, что это мнимая болезнь, не знают, о чем они говорят: меня действительно здорово прихватило. Впрочем, какой смысл к этому возвращаться.

Тесс кивнула, словно то, что он только что сказал, ее вовсе не интересовало.

— Тесс, мне правда очень жаль, что я повесил трубку, не дав тебе договорить в прошлый раз. Я не хотел знать подробностей твоей поездки в Италию, это было глупо с моей стороны. Тебе там понравилось?

— Не совсем.

— А… где вы побывали?

— В Венеции.

Матье осекся, стараясь сменить тему.

— Как дела в твоей лавке?

— Не на что жаловаться, дела идут нормально.

— У меня в книжном магазине тоже. Мы неожиданно взлетели, да еще как! К весне ждем появления отличных романов. Мне показалось, что ты немного похудела, или я ошибся?

— Всего на два килограмма, ерунда.

Тесс скупилась на слова, не облегчая ему задачу. Матье вспомнил, что пару часов назад так же говорил с Корантеном, и ему стало стыдно.

— Послушай, — выдавил он из себя, — если ты вечером свободна, мы могли бы пойти поесть жареных мидий в кафе «Пайетт». Просто немного поболтать…

Поскольку она не отвечала, он поспешно добавил:

— А перед этим, думаю, ты не отказалась бы от стаканчика в баре «На краю света»? Или коктейля, или бокальчика холодного белого, глядя на море?

— Бар уже открыт?

— В мае, наверное, да.

— Он закрывается и открывается, когда угодно хозяину.

— Просто пройдемся там, и все. Если нам повезет, оттуда мы увидим, как садится солнце, знаешь, какая это красота? Но стоит поспешить.

— Но…

Она бросила на него все тот же растерянный взгляд и прикусила губу.

— Не знаю, Матье.

— Боишься, что Бенуа расстроится?

Матье задал вопрос мягко, без следов иронии или агрессии.

— Бенуа больше нет в моей жизни, — тихо произнесла Тесс.

Это признание стало настоящим подарком, который сразу же вызвал у Матье восторг, однако он этого не показал. Он молча ждал. Наконец она решилась, почти с неохотой. Накинув замшевую куртку, нагнулась, чтобы взять сумку, лежавшую за кассой, затем подошла к витрине и нажала кнопку, чтобы спустить металлическую штору. Когда Тесс вернулась к нему, было видно, что она еще колебалась, ее лицо казалось непроницаемым.

— Правда, не знаю, зачем…

— Зато я знаю… — оборвал ее Матье.

Он запретил себе взять Тесс за руку или за талию и проследовал за ней в подсобку, а потом во двор. Слишком сдержанное поведение Тесс не оставляло ему особых надежд, но ведь такого препятствия, как Бенуа, больше не существовало, и он вполне мог попытать счастья, каким бы призрачным оно ни казалось.

Пока ехали в машине, они не обменялись даже несколькими словами. Тесс по-прежнему была очень напряжена. Устроившись на террасе бара «На краю света», почти под утесами, в самой дальней точке пляжа Сент-Адресса, они заказали белого вина. Приставив руку козырьком к лицу, чтобы не били в глаза последние лучи заходящего за горизонт солнца, Тесс наблюдала за грузовыми судами, входившими в бухту.

— Нужно поговорить, — произнес Матье. — Или, по меньшей мере, нужно, чтобы я тебе кое-что сказал. Мне тяжело сознавать, что мы с тобой расстались из-за недоразумения. Предложение вернуть тебе свободу было глупостью, причем наглой. Мне не нужно было предлагать тебе свободу, поскольку ты и так свободна. И, уж конечно, вопреки тому, что ты могла решить, я не имел в виду, что ты повернешься ко мне спиной и найдешь кого-то другого. Но знала бы ты, как же мне было плохо в тот момент! Я чувствовал себя совершенно бессильным и не хотел, чтобы ты это заметила. У меня исчезли все желания на свете, не хотелось ни поднять руку, ни есть, ни пить — ничего. Никаких планов на будущее, никаких честолюбивых замыслов, в полном смысле слова — ничего, кроме черной пустоты и отчаяния, которых я и не понимал, и стыдился. Я словно… постепенно таял, превращаясь в ничто. И когда ты вспылила в «Гриньо», я не смог никак отреагировать. Мне следовало побежать за тобой, догнать и сказать, как сильно я тебя люблю. Но я был на это не способен. Ну а потом я чувствовал себя до крайности несчастным и ревновал тебя, зная, что ты теперь в объятиях другого мужчины.

— Вряд ли ты был несчастнее меня.

По крайней мере, Тесс только что произнесла свою первую фразу, это означало, что она готова к разговору.