Глубокое синее море - [33]

— Там, внутри, кажется, становится все теплее и теплее, — бросил он.

— Ты у меня умненький парень! — ответил Рафферти с ноткой уважения в голосе. — Будешь докладывать о положении дел каждый час, договорились?

Странный парень, подумал он при этом. Так обеспокоен, словно горит его собственный хлопок.

Придя на корму, он выбросил содержимое корзины за борт. Потом, закурив сигарету, спокойно пронаблюдал, как весь мусор, в том числе и полотенце, остается далеко за кормой корабля.

Этот день тоже обещал быть очень жарким.

Приблизительно без четверти восемь Годард принял душ, и когда его выключил, то услышал, что в ванной миссис Леннокс тоже льется вода. А закладывая в прибор новое лезвие, почувствовал, что запах гари начал проникать и в его каюту.

Надев шорты и сандалии, он вышел прогуляться на палубу, хотя уже стояла удушающая жара; На горизонте, со стороны бак-борта, начинали собираться грозовые тучи, но в районе корабля ветра практически не было. Из обоих трюмных вентиляторов дым уже шел настолько явственно, что не заметить его было нельзя, а по палубе стлался туман, вызывающий кашель. «Леандр» попал в тяжелое положение, которое усугублялось с каждым часом.

Гарри чуть было не погиб в океане, три дня проплавав в одиночестве на резиновом плотике. Потом попал на этот корабль. Но в скором времени, подумал он, ему вновь придется его покинуть и сесть в спасательную шлюпку. Кроме того, ему было ясно, что он не будет желанным ни на одной спасательной шлюпке, ибо на каждой из них найдутся суеверные люди и не захотят брать с собой человека, с появлением которого на корабле одно за другим последовало множество несчастий. И таких людей можно понять. Убийство, самоубийство, сердечный приступ, наконец, пожар — и все это за три дня. Такое повсюду вызвало бы охоту на ведьм.

Он вернулся в свою каюту и побрился. Когда промывал свою бритву, до его сознания дошло, что душ в каюте миссис Леннокс все еще продолжает работать. Он ухмыльнулся. Если бы она была на его яхте, то еще до первого завтрака израсходовала бы шестинедельный запас воды. Что ж, это тоже какая-то возможность спастись от жары.

Когда в начале девятого Годард вошел в столовую, там сидела одна Карин Брук. На ней было голубое летнее платье без рукавов, которое очень гармонировало с цветом ее глаз и подчеркивало медовый оттенок волос.

— Вы очаровательно выглядите, — сказал он вместо приветствия.

Она улыбнулась, но тем не менее осталась холодной и равнодушной.

— Благодарю вас, мистер Годард. В данной ситуации я рассматриваю этот комплимент как нечто особенное.

— Не понимаю.

— Сегодня уже несколько мужчин доложили мне, что наш корабль горит, а потом, что я хорошо выгляжу. А вы начали с другого конца. Или вы об этом еще не знаете?

— Знаю. — Это замечание быстро его протрезвило. — А вы давно об этом знаете?

— Еще со вчерашнего дня. Приблизительно с того времени, когда вы поинтересовались у меня, чем нагружен этот корабль.

— Но официально это еще не сообщалось, не так ли?

— Нет. Мистера Линда здесь еще не было. Но я подозреваю, что вы знали об этом уже пару дней назад. Возможно, что и сердечный приступ у капитана вызван этим обстоятельством. А вы как думаете?

Он кивнул.

— Но Барсет сказал, что ему уже лучше.

— Знаю.

Вошел Карл. Годард попросил у него яйцо всмятку и чашку кофе. Кофе тот принес сразу, а потом исчез в кухне.

— Скажите, весь трюм номер три забит хлопком? Или в отдельных отсеках имеется что-то другое?

— Да как вам сказать… — Карин нахмурилась, словно пытаясь что-то вспомнить. — Когда я поднялась на борт, они как раз заканчивали погрузку. Мне кажется, в промежуточных отсеках у них хранится что-то другое — консервы, кока, большие бутылки в плетеных корзинах и тому подобные вещи.

— А вы не знаете, что в этих бутылях? Она задумалась:

— Знаю. Спиртное.

Можно себе представить, как будет реагировать тлеющий хлопок на спиртное, когда бутылки начнут лопаться от жары.

Вошел Линд. Он с каким-то рассеянным видом поздоровался с ними, и Годард почувствовал, что тот чем-то очень озабочен. Это, конечно, можно было понять в такой ситуации.

Когда Карин осведомилась о самочувствии капитана, первый помощник покачал головой и нахмурил брови.

— Прямо, не знаю. Во всяком случае, мне было бы гораздо спокойнее, если бы его перевезли на «Кунгсхолм».

— Что, повторный приступ? — спросил Годард.

— Нет, повторного не было. Он довольно спокойно проспал всю ночь, и пульс был в порядке. Но вот уже час, как опять тяжело дышит. Не исключено, что в легких скопилась жидкость.

— Воспаление легких?

— Нет. Но тем не менее все это может привести к повторному приступу. Спаркс все время поддерживает связь с врачами из Общественной службы здравоохранения, и мы делаем все, что они нам рекомендуют, но тем не менее…

— Но на «Кунгсхолме» они вряд ли могут сделать больше, — высказала предположение Карин.

— У них есть дипломированный врач, а я таковым не являюсь. — Линд пожал плечами и криво усмехнулся. И в этой усмешке снова промелькнула его прежняя самоуверенность. — О, пока я не забыл! Хочу довести до вашего сведения, что горит третий трюм. О таких вещах пугливым пассажирам обычно не докладывают, но дым, который выбивается из трюма, уже настолько заметен, что скрывать это бесполезно. Как бесполезно скрывать женщине свою беременность на девятом месяце.