Глубокое синее море (др. пер.) - [17]

— В госпиталь, туда, где раньше были вы. На дверь навесили еще один замок. Первый помощник здорово накачал его снотворным, но он продолжает подавать голос, так что на нижней палубе сегодня вряд ли кто заснет.

— Будем надеяться, что он все-таки угомонится, ведь силенок у этого человека маловато. Если он будет продолжать бушевать, он сам себя погубит.

— Может, оно было бы и к лучшему… О, боже, находиться на одном корабле с мертвецом и сумасшедшим! — Он закурил сигарету. — Скажите, в Голливуде действительно все так, как об этом говорят? Ну, что там деньги можно найти прямо на улице?

— О, вы хотите стать актером?

— Ну что вы! Я не такого высокого мнения о себе. Но иногда у меня появляется мысль, что было бы совсем недурно иметь там нечто вроде ресторана. Вот это по моей части, ибо, что касается продуктов питания, я в них знаток. А как там с профсоюзами?

— Все идет через профсоюзы, — ответил Годдер.

— Хм, об этом я бы с удовольствием поговорил с вами еще раз. Может быть, вы мне дадите какие-нибудь рекомендации?

Когда Барсет ушел, Годдер снова задумался об Эгертоне. Эта повязка на глазу. Она казалась бессмысленной, пока Эгертона считали именно тем человеком, за которого он себя выдавал. Из этого сразу напрашивался вывод, что он был не тем человеком, за которого себя выдавал, и что он выдумал себе какую-то легенду. Выходит, какой-то авантюрист или мошенник? Но что нужно было ему на дешевом паровом судне? Авантюристы обычно проделывают свои дела на больших океанских лайнерах. Даже если бы он ограбил всех пассажиров, он вряд ли покрыл бы свои расходы.

В салон вошли Керин и Мадлен Леннокс, и Годдер поделился с ними своими соображениями. Им было трудно в это поверить, ибо это было непохоже на Эгертона, как они заявили.

— А где он сел на корабль? — спросил Годдер.

— В Калласе, как и все, — ответила Керин.

— И он ни разу не встречался с Красиски?

Керин задумалась.

— Нет. Они появились на борту в разное время. Красиски, кажется, перед самым отплытием. А потом он внезапно заболел. Мы подумали, что он страдает морской болезнью, но мистер Линд сказал, что у него поднялась температура. И тем не менее мне кажется, что они однажды встречались друг с другом. — Она рассказала об эпизоде, который произошел во время спасения Годдера. — И у меня сложилось впечатление, что Красиски узнал мистера Эгертона, а тот, судя по всему, никогда не видел Красиски.

— Бредовые измышления параноика, — бросил Годдер. — Но, с другой стороны, тут могло быть и другое. Почему Красиски интересовался его глазом?

Вошел капитан Стин и успокоил дам, сказав, что Красиски помещен под замок и что им не нужно беспокоиться. Увидев стакан, стоящий перед Годдером, он очень огорчился.

— Я удивлен, мистер Годдер, что вы больше не питаете уважения к смерти, — заметил он кислым тоном.

Эти люди, подумал Годдер, никогда не поймут, что ход их мыслей неверен. Такие люди всегда уверяют, что мертвый — это не только застывший кусок плоти, который больше никогда не увидит восхода солнца, никогда не услышит пения птиц, никогда больше не выпьет ни капли вина, но они уверены в том, что он ушел в более прекрасную и более богатую жизнь, в вечный рай. И тем не менее им жаль любого мертвого, потому что ему не повезло и потому что он больше не может наслаждаться теми страданиями, которые уготованы ему здесь на земле.

— Капитан, — сказал Годдер, — все это зависит от того, как смотреть на вещи. А поскольку мы уже никогда не сможем спросить об этом Эгертона, то никогда и не узнаем, кто из нас прав.

Вошел Спаркс, неся в руке телеграфный бланк.

— Наконец удалось получить через Калифорнию, сэр, — сказал он. — Я связался с Аргентиной. Сообщение для полковника Эгертона.

— Для него оно немного запоздало, — заметил капитан.

— Да, сэр. И мне очень жаль, что я не получил его немного раньше: оно было составлено сегодня утром. Было бы лучше, если бы аргентинская станция передала его через американские станции.

Стин открыл конверт.

— Хм, подписано именем Консуэла. Должно быть, это та самая женщина, которой мы сейчас послали сообщение.

— Возможно. Через несколько часов мы должны получить ответ. Я буду в радиорубке. — С этими словами радист ушел.

— Ничего тут важного нет, — хмуро сказал капитан. — Но он бы, конечно, порадовался этому сообщению. — Капитан зачитал его вслух:

«Полковнику Уолтеру Эгертону, пароход „Леандр“. Энрике присоединяется моим пожеланиям и желает удачного путешествия. С любовью, Консуэла».

У Керин и Мадлен Леннокс на глазах выступили слезы. А Годдер подумал, не слишком ли поздно, через шесть дней желать удачного путешествия. Правда, телеграмма могла застрять в пути.

Когда Годдер на следующее утро, в самом начале девятого, появился в столовой, там еще никого не было. Обе дамы, сообщил стюард, попросили принести им кофе в каюты, а капитан уже позавтракал.

— Никого из них упрекнуть в этом не могу, — сказал Годдер. — Кстати, стюард, как вас зовут?

— Карл Бергер.

— Так вот, Карл, я думаю, мне хватит чашки кофе и чашки компота.

Команда уже в основном устранила повреждения. Остатки зеркала были убраны, была повешена новая лампа. Дырочку в перегородке позади зеркала расширили и забили пробкой, которая была приблизительно того же цвета, что и переборка.