Глубоко под кожей - [29]

— Это моя работа. Это моя жизнь.

— Именно так. — Он взял ее за подбородок, и ее глаза вспыхнули. А я должен следить за тем, чтобы с вами ничего не случилось. Если вам станет от этого лучше, то могу сказать, что только что исключил из этого списка Картера.

— Шона? — Она испытала мгновенное чувство облегчения, но потом спросила: — Почему?

— По очень простой причине. — Квин сделал еще один глоток пива, не отпуская ее подбородка. — Мне кажется, если мужчина одержим какой-то женщиной… Вы ведь согласны, что он одержим?

— Да, черт бы его побрал. — Она выхватила бутылку из его руки. — Ну и что из этого?

— Так вот, если бы я сходил с ума от женщины, то не смог бы вот так встать, отряхнуться и уйти после того, как провел большую часть дня, обнимаясь с ней в полуобнаженном виде.

— Неужели? — Шантел вернула ему его бутылку с пивом. — Надо будет запомнить это. — Снова расслабившись, она откинулась на подушки и вытянула ноги. — А что вы думаете о нашей сцене?

— Она вызвала у меня двойственное чувство.

— Да бросьте вы, Квин. — Она подняла свою бутылочку диетического напитка и стала смотреть, как на стекле играют капельки воды. — Вы же знаете, что сексом туг и не пахнет. Речь идет о том, что человек сначала лишил Хейли невинности, а потом предал ее. То, что случилось с моей героиней в этом лесу, окажет огромное влияние на всю ее жизнь. А быстрое сотрясение сосновых шишек не способно на это.

— Зато быстрое сотрясение сосновых шишек поможет продать билеты на этот фильм.

— Мы снимаем телевизионный фильм. Тут все дело в рейтинге передач. Черт возьми, Квин, в эту сцену я вложила всю душу. Сейчас поворотный пункт в судьбе Хейли. И если получилось похоже всего лишь на…

— Вы сыграли очень хорошо, — перебил он ее, и она с удивлением уставилась на него.

— Повторите, что вы сказали. — Она поставила на стол бутылку.

— Я сказал, что вы сыграли очень хорошо. А я никогда никому не льщу, мой ангел.

Она подтянула колени и положила на них подбородок. Сквозь шторы пробивалась тонкая полоска света, но Шантел и при таком освещении выглядела молодой и невинной.

— Насколько хорошо?

— Интересно, как вы ухитряетесь тешить свое тщеславие, когда остаетесь одна?

— Да, я очень тщеславный человек, не отрицаю этого. Так насколько хорошо?

— Настолько, что мне захотелось врезать Картеру в глаз.

— Правда? — Обрадовавшись, она закусила нижнюю губу. Но сделала это незаметно для него. Нельзя показывать ему, как много значит для нее его похвала. — До того, как включили камеру, или после?

— До того, во время этого и после. — Неожиданно для себя он схватил ее за блузку и притянул к себе. — Только не надо со мной играть. Я имею привычку брать то, что мне понравится.

— А у вас есть стиль, Доран. — Она отодрала его руку от своей блузки. — Только очень примитивный.

— Попрошу не забывать об этом. Знаете, ангел мой, когда вы обжимались с Картером, то задели во мне пару струн.

— Мы не…

— Называйте это как хотите. Но, как бы вы ни были хороши, я не все время смотрел на вас. Я рассматривал других и заметил кое-что интересное.

— Что, например?

— Когда вы с Картером… работали, Брюстер выкурил полпачки сигарет.

— Он очень нервный человек. Я видела, что вытворяют другие авторы, когда снимается фильм по их сценарию.

— А Лири чуть было не плюхнулся вам на колени, снимая крупный план.

— Это его работа.

— А ваш ассистент чуть было не проглотил язык, когда Картер снял с вас блузку.

— Хватит! — Вскочив, она подошла к окну. Ее скоро позовут, и она не сможет нормально работать, если позволит Квину продолжать в том же духе. — Насколько я понимаю, то, что вы ощущали по отношению ко всем мужчинам на съемочной площадке, относится к разряду эмоций ниже пояса.

— Это наводит меня еще на одну мысль. — Он откинулся на спинку и стал ждать, когда она обернется. — Мэт ни разу не появился на съемках. Разве вы не основной его клиент?

Шантел долго смотрела на него.

— Вы хотите разогнать всех моих друзей, всех до одного!

— Вы правы. — Он проигнорировал короткое горькое ощущение, мелькнувшее в его душе. — Однако сейчас вы должны верить мне и только мне.

— Меня скоро вызовут. Мне надо прилечь. — Не глядя на него, Шантел ушла в заднюю часть трейлера.

У Квина вдруг возникло острое желание швырнуть об стену бутылку. Просто чтобы услышать, как затрясется эта стена. Какое она имеет право вызывать у него чувство вины? Он ведь работает на нее. И она ему за это платит. Ему было бы гораздо легче, если бы она подозревала всех подряд. Быть может, ей придется немного всплакнуть, но от этого никуда не уйдешь. Его это не тревожило. Нисколечко.

Выругавшись, он со стуком поставил бутылку на стол. Уговаривая себя быть помягче, он прошел в ее спальню.

— Послушайте, Шантел…

Она сидела на кровати, глядя на конверт, который держала в руках. Квин ощутил пряный аромат диких роз и только потом увидел их на гримерном столике.

— Я боюсь это открывать, — прошептала она. Когда она подняла на него взгляд, в душе у него все перевернулось. Но не от того, что она была бледна. И не от ужаса, от которого тряслись ее руки. А от того, что в ее глазах застыло глубокое, невыразимое отчаяние. — Я больше не могу читать эти письма.