Глубокая борозда - [6]
Соколов, до этого ни разу не взглянувший на Обухова, теперь внимательно посмотрел на секретаря.
— Вы, Михаил Николаевич, по первому вопросу объявляли наши показатели.
— Ты не виляй, ты сам назови.
— Могу и сам. Что ж, товарищи! — Соколов как-то сразу подтянулся, обеими руками поправил ремень. — Что ж, товарищи, посева, понимаешь, у нас нет совсем…
— Вот видите! Саботирует сев, а районному руководству очки втирает! Видали его? Ну, садись. Послушаем, как наш лучший тракторный бригадир приписки делает. Давай, Орлов, докладывай!
Вихрастый, с загорелым лицом человек в кожаной куртке встал и вытянулся по-военному. А Соколов сел, прежде посмотрев на свой стул, словно боясь ошибиться местом.
— А чего греха таить, Михаил Николаевич, мы — коммунисты и должны говорить прямо, — сказал Орлов.
— Вот-вот! Прямо и говори, как ты с Соколовым… Видите ли, два сокола-орла там собрались! — накалялся все больше Обухов.
— Не мы первые, не мы последние, Михаил Николаевич. Не первый год так ведется.
— Что так ведется? — перебил Обухов.
— А вот эти приписки. Сводку в МТС от бригад требуют на два дня раньше отчетного срока. Каждый раз и прикидываешь: сколько за эти два дня сделаешь? В прошлом году моя бригада в день засевала по триста гектаров! Думали — сойдет. Земля вся готовая. А тут дождь — вот и просчитались.
— Видели, как он выкручивается, — усмехнулся Обухов. — Умнее ничего не скажешь? — строго глянул он на Орлова.
— Тут и ума большого не нужно. Не мы это установили. Проверьте, Михаил Николаевич, любую бригаду нашей МТС — во всех есть приписка.
— Все по пятьсот гектаров приписали?
— Может, и не по пятьсот, а на эти два дня дают вперед — будь здоров! А в бригадах добавят, значит, по МТС числится больше, чем фактически, и по району…
— Демагогия. Садись! А что агроном скажет?
Поднялась сидевшая рядом с Соколовым тоненькая девушка с миловидным лицом. Потупив глаза, она стояла и, видимо, не знала, с чего начать. Все повернулись в ее сторону, и девушка еще ниже опустила голову.
— Ну, так что скажет товарищ… — Обухов пошарил глазами по бумагам на столе, — товарищ Вихрова?
Вихрова продолжала молчать. Этого, видимо, не мог вынести Соколов. Он поднялся, снова поправил свой ремень.
— Михаил Николаевич, — заговорил он много громче, чем когда давал объяснения. — Зина тут, понимаешь, совсем не виновата. Я и прошу взыскивать с меня. Ее в конторе не было, когда мы сводку давали… Она и не знала про эти пятьсот гектаров. — Соколов произносил «гектаров» с ударением на первом слоге.
— Нет, была, — вскинула голову Вихрова. — Была я… Была и тогда, Михаил Николаевич, когда в уборку вы к нам приезжали и свои установки давали.
— Какие установки? — Обухов встал. — Вы говорите, девушка, да не заговаривайтесь! Давайте бюро свои объяснения. Вы контролер государственный, вот и докладывайте!
Вихрова не мигая глядела на Обухова. Когда тот уселся, она заговорила:
— Товарищи члены бюро! Извините меня, я ведь первый раз на таком заседании…
— А вы не волнуйтесь, товарищ Вихрова, — негромко поддержал Павлов. И казалось, эта поддержка совсем успокоила девушку.
— И в прошлом году, Михаил Николаевич, вы потребовали, чтобы вот так же в сводку включили триста гектаров неубранной пшеницы… Вы тогда как говорили? Сводку даете на день раньше, поэтому условно и надо добавлять. А хлебосдачу оформляли как? Зерно не провеяно, а вы заставили «Заготзерно» выписать квитанцию на сданный будто бы хлеб. Вы же так приказали? — уставилась на Обухова Вихрова.
— Ишь, какое наступление! — засмеялся Обухов, но в его смехе слышались фальшивые нотки. — Но хлеб-то, сданный по той квитанции, теперь в закромах государства? А?
— В закромах, — согласилась Вихрова. — А только это одно и то же, что и эти пятьсот гектаров. Мы их засеем…
— Ладно, все ясно. Садитесь, Вихрова. Какие замечания у членов бюро?
— С приписками надо бороться самым беспощадным образом, — негромко сказал Павлов. А затем склонился в мою сторону и тихо прошептал: — А вообще Соколов рано не любит сеять, вот и мудрит.
— Есть предложение: Соколову и Орлову объявить выговор! Возражений нет? — Обухов переждал немного. — Значит, принято единогласно. С этим вопросом покончили.
Я решил ехать в колхоз «Сибиряк».
— Давай пропесочь Соколова, — наставлял меня Обухов. — Дело тут даже не в приписках…
— А колхоз «Сибиряк» отстающий? — спросил я.
— Нет. Там же этот Соколов пятнадцать лет. Один такой у нас в районе остался. Как это говорится: последний из могикан. Все председатели с образованием, а этого пока держим. За опытность. В районе девяносто четыре процента председателей со специальным образованием, а вот шесть процентов — это и есть Соколов. Сводку портит… Я это в шутку, конечно. Закваска у него старовата. Одним словом, пропесочь!
И, когда я был уже у двери, Обухов крикнул:
— Эту приписку можно и не акцентировать. Затяжка сева — вот что главное! Тут, знаешь, какое дело? — Обухов встал из-за стола, подошел ко мне. — Председателей мы подобрали энергичных, они жмут, а колхоз «Сибиряк» отстает. Ну, мы на Соколова поднажали, да вот ты через газету подстегнешь… Бывай здоров! — Обухов протянул руку.
Леонид Иванов принадлежит к ветеранам славной «овечкинской» плеяды очеркистов, успешно и плодотворно развивает в наши дни традиции боевой сельской публицистики. Широко известны его книги «Добрые всходы», «Край мой любимый» и другие. Время действия очерков, составивших новую книгу Л. Иванова, — семидесятые годы. Автор пишет о сибирских совхозах, о людях, работающих в специфических условиях этого плодородного, огромного и сурового края. Проблемы создания зерновых и животноводческих комплексов, борьбы за высокую продуктивность хозяйства волнуют автора и людей, о которых он пишет.
Многослойный автобиографический роман о трех женщинах, трех городах и одной семье. Рассказчица – писательница, решившая однажды подыскать определение той отторгнутости, которая преследовала ее на протяжении всей жизни и которую она давно приняла как норму. Рассказывая историю Риты, Салли и Катрин, она прослеживает, как секреты, ложь и табу переходят от одного поколения семьи к другому. Погружаясь в жизнь женщин предыдущих поколений в своей семье, Элизабет Осбринк пытается докопаться до корней своей отчужденности от людей, понять, почему и на нее давит тот же странный груз, что мешал жить и ее родным.
В книге представлены 4 главных романа: от ранних произведений «По эту сторону рая» и «Прекрасные и обреченные», своеобразных манифестов молодежи «века джаза», до поздних признанных шедевров – «Великий Гэтсби», «Ночь нежна». «По эту сторону рая». История Эмори Блейна, молодого и амбициозного американца, способного пойти на многое ради достижения своих целей, стала олицетворением «века джаза», его чаяний и разочарований. Как сказал сам Фицджеральд – «автор должен писать для молодежи своего поколения, для критиков следующего и для профессоров всех последующих». «Прекрасные и проклятые».
Читайте в одном томе: «Ловец на хлебном поле», «Девять рассказов», «Фрэнни и Зуи», «Потолок поднимайте, плотники. Симор. Вводный курс». Приоткрыть тайну Сэлинджера, понять истинную причину его исчезновения в зените славы помогут его знаменитые произведения, вошедшие в книгу.
В 1960 году Анне Броделе, известной латышской писательнице, исполнилось пятьдесят лет. Ее творческий путь начался в буржуазной Латвии 30-х годов. Вышедшая в переводе на русский язык повесть «Марта» воспроизводит обстановку тех лет, рассказывает о жизненном пути девушки-работницы, которую поиски справедливости приводят в революционное подполье. У писательницы острое чувство современности. В ее произведениях — будь то стихи, пьесы, рассказы — всегда чувствуется присутствие автора, который активно вмешивается в жизнь, умеет разглядеть в ней главное, ищет и находит правильные ответы на вопросы, выдвинутые действительностью. В романе «Верность» писательница приводит нас в латышскую деревню после XX съезда КПСС, знакомит с мужественными, убежденными, страстными людьми.
Что делать, если ты застала любимого мужчину в бане с проститутками? Пригласить в тот же номер мальчика по вызову. И посмотреть, как изменятся ваши отношения… Недавняя выпускница журфака Лиза Чайкина попала именно в такую ситуацию. Но не успела она вернуть свою первую школьную любовь, как в ее жизнь ворвался главный редактор популярной газеты. Стать очередной игрушкой опытного ловеласа или воспользоваться им? Соблазн велик, риск — тоже. И если любовь — игра, то все ли способы хороши, чтобы победить?
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В романе «Зазимок» Михаил Годенко воспевает красоту жизни, труд, мужество и героизм, клеймит предательство и трусость; четкая черта проведена между добром и злом.Язык романа — светел и чист, фразы ясны и метафоричны, речь персонажей образна и сочна.