Глубинные течения [Океан инволюции] - [38]

Когда я смог перевести дух, новый анемон уже с комфортом разместился между гротом и бизанью, давая понять, что он здесь всерьёз и надолго.

Совершенно взрослая особь, определил я, вцепившись в грот-бом-брам-рей. Щупальца футов двадцать пять в длину, бочкообразное тело около четырёх футов высотой, а если считать вместе с порядком выцветшей розой — больше пяти. Толстый и самодовольный, он отдалённо напоминал упитанного сушнеца. Я насчитал семь щупалец — восьмое, скорее всего, ему откусили ещё в детстве.

Три щупальца обвили шкоты и грота-булинь, как виноградная лоза шпалеры. Бык- и нок-гордени у меня под ногами напряглись до звона. Я решил не искушать судьбу и спустился на марс.

Ещё одно щупальце пошарило вокруг и захлестнуло грот. Всё заходило ходуном; я едва не свалился и до боли в пальцах сжал ванты.

Мне представилось, что анемон явился освободить томившегося взаперти сородича. Это предположение пришлось отвергнуть, когда через пару секунд опрокинутый небрежным взмахом аквариум со звоном рухнул на палубу.

Тяжёлая решётка перебила два тонких щупальца, осколок стекла впился анемонышу в бок. Он попытался отползти в сторону.

Далеко уйти ему не удалось. Точным движением взрослый анемон подцепил малыша и попробовал на вкус, проткнув тельце сразу над присоской. Каннибализм не пришёлся анемону по душе, и он тут же потерял к своей жертве всякий интерес, позволив её упасть на палубу. Тяжело, возможно смертельно, раненый анемон доковылял до борта, оставляя за собой желтоватый след, и с трудом перевалился через край.

Бог с ним. Стоило вспомнить о себе. Одна смертоносная конечность покоилась на люке камбуза, другая протянулась к румпелю. Сменить курс при таком раскладе мудрено. А раз так, то где-нибудь через час мы врежемся в мыс, маячивший впереди. Либо мы свернём, либо пойдём ко дну.

Люк капитанской каюты распахнулся, и около дюжины матросов, возглавляемых первым помощником Флаком, пригибаясь, подбежали к капитану. Я не слышал, о чём они говорили, но, увидев, как Десперандум помотал головой, легко догадался, против чего он возражал. Увечья, причинённые его анемону, означали, что, возможно, на нашей палубе находится последний представитель вида. Ни при каких обстоятельствах он не должен пострадать.

Анемон больше не буянил. Три щупальца застряли в такелаже, четыре свободно раскинулись по палубе. Если захочет, сможет дотянуться до люка, но было похоже, что он уснул. Отсутствие пыли его особенно не смущало. Я взглянул на север. Лёгкое пылевое облачко указывало путь бегства пылемерок. А ещё дальше яркое солнце высветило игрушечную фигурку, летящую в нашу сторону. Далуза.

Мне надоело торчать на мачте и я решил слезть, пока анемон не проснулся.

Большая часть команды присоединилась к капитану, обсуждавшему положение с тремя помощниками. Моряки с опаской разглядывали чудовище, трое беспокойно поигрывали лопатками, Блакберн притащил один из своих гарпунов. Я осторожно сползал вниз. Анемон, казалось, не обращал на меня внимания.

Я собирался соскочить на палубу, когда меня заметил Десперандум.

— Ньюхауз! — воскликнул он. Анемон отозвалась незамедлительно; щупальце сорвалось с палубы и понеслось на меня как стрела крана. Не знаю, как мне это удалось, но в следующий миг я раскачивался на марсельном топенанте, вцепившись в канат ободранными ладонями.

— Смотри под ноги, Ньюхауз, — отчитал меня капитан, — ты чуть не отравил его.

Я начисто забыл о субординации и подготовил достойный ответ, но чёртова маска сдержала меня. Пришлось взять себя в руки.

— Раз ты всё равно туда забрался, начинай сворачивать паруса. Нужно сбросить скорость, иначе мы сядем на мель.

Борьба с инопланетными чудовищами — не мой конёк, но я мог придумать сколько угодно более действенных способов разрешения проблемы. С работой я кое-как справился, хотя помогло это мало — мне удалось добраться только до четырёх из двадцати поставленных парусов.

Далуза подлетела к кораблю. Пойдя на посадку, она с трудом увернулась от ловко хлестнувшего щупальца. Сердце чуть не выпрыгнуло, и, лишь через силу сглотнув, я смог вернуть его на законное место. Предполагалось, что человеческая кровь смертельна для анемонов; я тоже так думал, хотя проверить на себе желания не возникало. Однако Далуза — не человек. Может, она ядовита даже для акул, чьи лужёные кишки позволяли наслаждаться человечиной, как своеобразным деликатесом. А может, анемон расценил бы Далузу как лакомый кусочек, что уже успел сделать я.

Анемон заволновался. Не каждый день случается отведать чего-нибудь вроде Далузы, и упущенная возможность не на шутку его разозлила. Не иначе как срывая злость, он захватил двумя щупальцами грота-рей и с треском переломил его. Ещё одно щупальце обвило столик, на котором раньше стоял аквариум, рывком отодрало его от палубы и отбросило в сторону. Народ бросился врассыпную, и, почувствовав движение, анемон потянулся в их сторону. Конечности простёрлись неожиданно далеко и так близко подобрались к люку, что некоторые матросы тут же забыли про этот путь отступления и с завидным проворством взвились по вантам.

Пока анемон развлекался, я, не щадя обожжённые руки, ринулся вниз и юркнул в камбуз. Я едва успел захлопнуть за собой люк, как на него обрушилось щупальце, с такой силой, что один шип пробил металл насквозь, а гул прокатился по всему кораблю.