Глубинная психология и новая этика - [44]

С одной точки зрения, новая этика представляет собой индивидуальную этику, этику индивидуации. Она формулирует уникальную задачу каждого индивида (уникальную потому, что она проистекает из уникальности его констелляции), который должен решать свои конкретные моральные проблемы по мере их появления из недр его психофизической структуры и судьбы. Но существует еще одна. не менее важная особенность новой этики, которая заключается в коллективной значимости индивидуации, обусловленной этой этикой. Как уже отмечалось, сказанное о стабилизации психической структуры имеет существенное значение и для коллектива.

Мы охарактеризовали констелляцию старой этики как “морально вредную” потому, что в этой этике индивид не признает отрицательное, не ассимилирует его, не трансформирует, не изживает и не переживает в страданиях. Вместо этого в старой этике отрицательное отбрасывается и отделяется от сознательной психики, в результате чего отрицательное перемещается в первобытные области групповой психики, где и вызывает обострение психических расстройств.

С другой стороны, найдя свой центр и достигнув этической независимости, как ее понимает общая этика, личность со своей стабилизированной структурой и более глубоким пониманием становится оплотом и местом объединения коллектива. Такая личность олицетворяет спокойствие среди потока явлений, и волны коллективизма и массовой психики тщетно пытаются разрушить ее извне и изнутри. Эти волны уносят лишь те личности, которые сформировались в пределах частичных этических систем, поскольку они не опираются на бессознательное. Над ними тяготеет бремя массовых событий, которые происходят вокруг них и в них самих, принимая чуждый облик тирании, что в настоящее время приняло повсеместный характер.

В обшей этике объединенная психическая структура человека не подвергается серьезной опасности по той простой причине, что индивид ассимилировал и объединил множество элементов из массовой психики и коллективного бессознательного, которые вызывают у других людей чувства ужаса, восхищения и изумления. Личность такого типа лучше знакома с высотами, глубинами и безднами человеческой природы, поскольку испытала их и пережила в самой себе. При психических катастрофах, характеризующих периоды коллективных переворотов, такая личность выполняет роль волнолома, защищающего от массовых эпидемий и связанных с ними потоков событий, защищает и хранит чистоту коллектива. Как отметил Юнг, “личность… не поддается паническому чувству ужаса, которому поддаются те, кто только начинает понимать свое сознание, ибо такая личность оставила все страхи позади. Она способна устоять на ногах в эпоху перемен, и поэтому неосознанно и непроизвольно становится лидером”.*

Пример такого типа ассимиляции индивидом содержаний, действующих в коллективе, можно найти у ветхозаветных пророков. Пророки вначале переживали в себе теневую сторону народной психики и связанные с ней опасности, а затем возвещали о ее нападении задолго до наступления реального события, и наоборот: при наступлении беды они первыми ощущали в себе появление из глубин созидательных сил и возможностей освобождения, а затем экстериоризировали их в виде утешения и обещания спасения в будущем.

Как уже отмечалось, в тех пределах, в которых индивид действительно переживает всю полноту своей жизни, он представляет собой алхимическую реторту, в которой элементы, существующие в коллективе, подвергаются плавлению и изменению с целью создания нового синтеза, который затем предлагается коллективу. Но предварительное усвоение зла, которое индивид осуществляет в процессе ассимиляции своей тени, одновременно превращает его в фактор иммунизации коллектива. Тень индивида неизменно связана с коллективной тенью его группы, поэтому при усвоении своего зла индивид в то же время усваивает частицу коллективного зла.

В отличие от психологии козла отпущения, в которой индивид устраняет свое зло, проецируя его на более

*К. Г. Юнг. Конфликты детской души. М.: Канон. 1995. С. 199. 1133

слабых собратьев, теперь мы наблюдаем противоположное явление— “Искупительное страдание”. Индивид берет на себя личную ответственность за часть коллективного зла и нейтрализует его, включая в свой внутренний процесс трансформации. В случае успеха этот процесс приводит к внутреннему освобождению коллектива, который, по меньшей мере отчасти, спасается от этого зла.*

* В этой книге (которая в основном была закончена в 1943 г.) нашли отражение идеи, которые получили дальнейшее развитие, благодаря важным замечаниям, сделанным Юнгом по поводу концепции психологической коллективной вины в “Эссе о современных событиях”, 1947 г. (русский перевод см. в: Одачник В. Психология политики. СПб., 1996—”/ред.).

В основе “психологической” коллективной вины лежит следую-ший феномен: благодаря бессознательной идентичности всех отдельных членов группы, т. е., благодаря их “мистическому соучастию”, групповая психика в значительной мере выполняет функцию доминирующего фактора в коллективе. Отсюда следует, что групповая этика несет ответственность за действия коллектива. В групповых делах приостанавливается действие индивидуальных этических норм. В качестве примера можно упомянуть приостановку во время войны действия запрета на убийство, которое в мирное время имеет обязательную силу для индивида. Но отсюда логически вытекает коллективная ответственность всех членов группы за групповые действия, осуществляемые в соответствии с требованиями первобытно-групповой этики (см. выше). Здесь существует реальная основа для возникновения “психологической” коллективной вины, которую должен признать индивид, поскольку он является членом группы. Моральная регрессия к групповой этике имеет еще одно следствие — введение коллективного наказания. Для сознания “невинного” индивида коллективное наказание представляется несправедливым. Однако наша этическая оценка изменится, если роль индивида как целостной личности в групповых делах включить в сферу моральной ответственности (в духе обшей этики). В этом отношении осознание и признание коллективной вины составляют заповедь новой этики, потому что для этой этики ответственность человека не ограничивается его сознательными взглядами. Вопрос справедливости отношений между индивидом и коллективом с поразительной ясностью обсуждался во время беседы между Авраамом и Иеговой. которая произошла перед истреблением Содома (Бытие. 18:23). Эта беседа, в которой Авраам протестовал против “погубле-нияправедного с нечестивым”, также закончилась признанием коллективной вины даже праведного.