— Да не хочу я с ним драться! — возмущённо сказал он. — Пусть себе другого противника ищет.
— Так, мил человек, где ж ему другого противника найти? — участливо сказала старушка. — У нас в деревне всего трое мужиков и осталось. Но Васька Никифоров занятой очень. Если не пьян вусмерть, значит, самогон гонит. Некогда ему драться. А дед Степан и трезвый-то на ногах еле стоит. Куда ему с молодым тягаться. А Фёдору-то без драки жизнь совсем постылая. Одна надежда — на проезжих.
— Да не согласен я! — продолжал негодовать кандидат в кандидаты исторических наук. — Мне тоже драться некогда. Я к вечеру в Рябиновке должен быть.
Но бабку было не переубедить.
— Полно тебе упрямиться, касатик! — укоризненно сказала она. — Опоздал ты уже в Рябиновку. Почему бы, раз такое дело, меня, старую, не уважить? У нас ведь тут развлечений мало. Кино уж сколько лет не привозили. А тут — всё равно, как фильм посмотрела.
Баба Аня неожиданно ловко нагнулась и вытащила из-за бревна другую деревяшку, потоньше.
— Ты, Ванюша, возьми-ка лучше оглоблю, — теперь голос её стал ласковым, совсем материнским. — Я её тут на всякий случай держала. Без оглобли тебе с Фёдором всё одно не сладить. Да и он, чай, не с пустыми руками вернётся.
— Ну, с богом! — перекрестила она Ивана Николаевича, сунув ему в руки палку. — А за машину свою не беспокойся. У нас чужого не берут. Как оклемаешься, приезжай и забирай свой автомобиль. Хорошему человеку у нас всегда рады.
Иван Николаевич хотел ещё что-то возразить, но из-за угла уже появился Фёдор, радостно заулыбавшийся при виде оглобли в руках у супостата. Уже не таясь, он достал из-за широкой спины большую и на удивление новую совковую лопату.
А без пяти минут кандидат исторических наук, запоздало поднимая оглоблю для защиты от удара, так же запоздало подумал, что его любимые дворяне-пугачёвцы всё-таки были в чём-то не правы.
