Глубинами черноморскими испытанные - [14]

Лето — тяжелый период для плавания подводных лодок: давала себя знать жара.

— Как быть с зарядкой аккумуляторных батарей при такой жаре? — обращались к нам за советом инженеры-механики и электрики лодок. — Да и времени для зарядки не хватает: ночь коротка.

Вопрос этот был для нас тогда самым сложным. Полностью разрешить его не удавалось. Флагманские электрики И. И. Бежанов и Ф. М. Одяков вспоминали, как они в свое время поступали в таких случаях, давали рекомендации.

Флагманский электрик бригады подводных лодок инженер-капитан 3 ранга И. И. Бежанов.

— Не забыли, как наполняли баки аккумуляторов вместо дистиллированной воды льдом? — спрашивал Бежанов.

— Но для снижения температуры электролита, — возражал я, — это средство, как мне помнится, особого эффекта не давало.

— Тогда давайте будем рекомендовать более надежное средство, — предлагал Бежанов. — Аккумуляторы уже перед выходом из базы должны иметь максимально низкую температуру электролита. На переходе же следует поддерживать ее в пределах нормы.

С этим можно было согласиться. Сообща пришли к выводу, что немаловажное значение имеет разумная экономия электроэнергии, что позволит сократить количество зарядок. А для некоторых больших лодок рациональна зарядка аккумуляторов по полубатареям: в то время как одна из них «отдыхает», вторая заряжается.

— И надо стремиться к облегченным режимам зарядки, — добавил я.

— При этом не следует забывать, — напомнил Одяков, — что хорошее вентилирование и «просос» аккумуляторных ям дизелями при зарядке тоже дает некоторый эффект…

Наши рекомендации в известной мере помогли экипажам лодок бороться с высокой температурой электролита. Практика работы инженеров-механиков подтвердила правильность этих рекомендаций. Но решить этот вопрос нам удалось лишь после того, как за дело взялись ученые.

…Днем и ночью готовили мы подводные лодки к походам в Севастополь. В середине июня 1942 года, когда я был в Новороссийске, встретился мне инженер-механик с «малютки» М. В. Дьяконов. Зная, что лодка «М-32», на которой он плавал, направляется в Севастополь, попросил его «подбросить» меня туда. Мне было приказано прибыть в осажденный город. Мы почти договорились с ним, но, как часто это бывало, точного времени выхода члены экипажа не знали, и в Севастополь я так тогда и не попал.

Встретились мы с Михаилом Васильевичем Дьяконовым вскоре после его возвращения из Севастополя. Был он сильно обожжен, плохо себя чувствовал.

— Здесь бомбят, но не часто, а там налеты вражеской авиации следуют один за другим непрерывно, — только и успел он сказать. Ожоги давали о себе знать, и ему пришлось лечиться в госпитале. О подробностях перехода в Севастополь и обратно М. В. Дьяконов рассказал мне позже, когда позволило состояние его здоровья.

«Держись, Пустовойтенко! Держись!»

А дело было так.

…Подводная лодка «М-32» под командованием капитан-лейтенанта Николая Александровича Колтыпина, взяв на борт для Севастополя 8 тонн различных боеприпасов, грузов и 6 тонн авиационного бензина, 21 июня вышла в рейс. Переход прошел благополучно, если не считать, что «малютка» подверглась атаке самолетов противника.

Около десяти часов вечера следующего дня лодка «М-32» прорвалась в Стрелецкую бухту и встала под разгрузку.

В полночь приступили к откачке горючего. Пока разгружали бензин, на борт приняли 8 эвакуированных, в числе которых — две женщины. Хотелось бы рассказать об одном из пассажиров.

…Севастополь тех дней восхищал весь мир. Осажденный, истерзанный, но гордый и непоколебимый в своей решимости биться до конца, он был, как алмаз, прекрасен и крепок: сверкал всеми гранями подвига — мужеством, стойкостью, отвагой и героизмом; поражал твердостью духа, несгибаемой волей защитников. Не хватало боеприпасов и горючего, продовольствия и медикаментов, но воины флота и Приморской армии вместе с горожанами стояли насмерть.

Обстрел из орудий, бомбежка с воздуха, казалось, не прекращались ни на минуту. Вот вражеский снаряд попал в один из цехов Мехстройзавода, что на берегу Артиллерийской бухты. Вспыхнул пожар. Находившийся в это время на заводе главный инженер строительного отдела Черноморского флота Иван Алексеевич Лебедь вместе с рабочими бросился тушить огонь. Свистели осколки, но люди на это не обращали внимания, мужественно отстаивая сооружения от всепожирающего пламени.

Обстрел продолжался. Но борьба с пожаром не прекращалась. Уже в то время, когда инженер-майор Лебедь увидел, что огонь начинает ослабевать, острая боль свалила его на землю: семь осколков разорвавшегося снаряда впилось в тело Ивана Алексеевича…

Это было в ночь с 21 на 22 нюня 1942 года. Ранение оказалось серьезным, и командующий флотом вице-адмирал Ф. С. Октябрьский приказал отправить инженер-майора И. А. Лебедя на Большую землю в сочинский госпиталь. Сопровождающий Ивана Алексеевича доставил его в Стрелецкую бухту к только что прибывшей в Севастополь «малютке». Так он стал пассажиром лодки «М-32».

В народе говорят: «Попал из огня да в полымя». Что-то подобное произошло и с Иваном Алексеевичем Лебедем в день, когда он прибыл на подводную лодку «М-32».