Глориана - [27]

— Хватит, Лиззи! Это очень хорошая мысль! Я думаю, — шесть комнат и наверху детская. И веранда, с диким виноградом.

— Я непременно заведу кур и уток! Ты любишь, Джек, кур?

— Кур? Ужасно люблю! В особенности петухов! Они будут у меня драться!

— А куры будут нести яйца… Мы будем есть яиц, сколько захотим! Джек, а можно будет завести белых голубей?

— Можно, можно, дорогая!

— Джек, а откуда у тебя столько денег?

Когда язык не знает ни минуты отдыха, то можно в течение короткого времени переговорить о многом. Джек и Лиззи говорили, не уставая, в течение целых часов. Уже давно настала ночь, и стихал неугомонный город, а они все сидели в тесной комнатке и беседовали…

Была взаимно рассказана друг другу личная биография. И Лиззи и Джек ознакомили друг друга со своими вкусами, привычками, взглядами на жизнь. Затем кое что решили и установили относительно брака и грядущей обновленной жизни. Потом Джек не утерпел и кое-что поведал о своих приключениях с чемоданом. Но о происхождении денег и о вилке он все-таки умолчал. Ему казалось неудобным смущать воображение Лиззи. Относительно денег он просто соврал и сказал, что получил наследство, и Лиззи этим вполне удовлетворилась.

Потом разговор перешел на более общие темы. Лиззи много рассказывала Джеку о житье-бытье рабочих, об их чаяниях, страданиях, о борьбе с капиталом. Ее простые, не блещущие красноречием, но почерпнутые непосредственно из живого источника рассказы произвели на Джека глубокое впечатление. Он вспомнил о вилке и подумал:

— Чем заниматься глупостями, нужно пустить в дело Глориану, чтобы помочь рабочим!

Лиззи сказала:

— Ты знаешь, наши рабочие сейчас страшно интересуются пенсильванцами!

— Это почему?

— В Пенсильвании, около Питсбурга, сейчас бастуют углекопы. У них каторжная работа, а трест и слышать не хочет ни о чем! Они борются, Джек, за лучшее будущее!

Джек воспламенился:

— Лиззи, я туда поеду!

— Когда? — опечалилась девушка.

— Чем скорей, тем лучше… Завтра!

Лиззи не стала отговаривать его. Она слишком хорошо понимала положение бастующих и их голодных жен и детей, и денежная помощь могла, конечно, очень облегчить их положение. Было бы бессовестно удерживать его около своей юбки!

— Я ему покажу, этому тресту! — не унимался Джек, весь красный от негодования. — Он у меня запляшет!

Джек отлично знал, что такое трест. Но тем не менее, пылкое воображение юноши сейчас представляло его в виде какого-то громадного, отвратительного и наглого великана с мерзкой негритянской рожей и острыми людоедскими клыками. Джек мысленно дубасил его по спине и по голове, втыкался с разбега ему головой в живот, проезжался боксом по его мясистому лицу… Конечно, под охраной верной Глорианы!

— Что же ты с ним сделаешь, Джек? — недоверчиво спросила Лиззи. — Я думала, что ты хочешь просто дать денег бастующим…

— Это само собой. Но этого — мало! Я ему тоже задам!

* * *

Джек условился с Лиззи, что он поедет в Питсбург действительно завтра же с первым утренним поездом, а она подождет его здесь. А затем они уедут совсем из Нью-Йорка. Джек полагал, что ему не житье в этом городе после происшествий с Глорианой. Профессор Коллинс, наверное, не успокоится, пока не предаст его суду. А там, пожалуй, и Глориана не поможет.

Было уже поздно. В мрачном и зловещем предместье бедноты и труда все спали. Лишь порой свистали отважные полисмены. Джек сообразил, что пора уходить домой…

Страшные коридоры тоже спали. Тусклые лампочки еле освещали этот ад кромешный. Джек в последний раз поцеловал Лиззи и захватил чемодан. Несмотря на протесты девушки, он оставил ей свыше двадцати тысяч долларов.

— Не надо, Джек! — возражала она. — Я потеряю! Я потеряю!

— А ты не теряй! — резонно посоветовал юноша, засовывая пачки банкнот ей под подушку.

Лиззи улыбнулась:

— Ты, вероятно, хочешь, чтобы я была настоящей леди? Что ж, я пожалуй, начну транжирить, куплю трюмо.

Он окончательно простился с Лиззи, засунул, сам не зная для чего, добрую половину денежных пачек опять за пазуху и бодро направился к выходу…

Он миновал лестницу, вышел на улицу и, руководствуясь отдаленной линией уличной вереницы фонарей, направился в темноте туда. Здесь в ближайшей окрестности фонарей не было. Можно было думать, что все они украдены и пропиты обывателями…

Вдруг около Джека выросла темная таинственная фигура.

— Сэр, не знаете ли который час?

— Не знаю! — совершенно искренне ответил Джек, прибавляя ход.

Новая темная фигура пересекла ему дорогу и загородила путь:

— Сэр, позвольте закурить!

Джек сообразил, что дело неладно…

— Убирайтесь к черту! — крикнул он и полез в карман за спасительной Глорианой… Как досадовал он, что не надел ее заблаговременно…

О, ужас! Глорианы не было!..

Джек похолодел… Он судорожно сжимал чемодан и шарил… шарил другой рукой в кармане… Потом — в другом кармане… Тщетно!

Это походило на страшный сон. Джеку смертельно хотелось проснуться. А темные фигуры наступали на него. Их было уже три. И вероятно, в темноте прятались еще другие…

— Дик! — проворчала хриплым басом одна из фигур. — Валяй!

Джек почувствовал, что ему приходит конец. Он кинулся головой вперед и уткнулся одному из нападавших в живот. Тот крякнул и пошатнулся. Но в ту же минуту у Джека из глаз посыпались искры, и он почувствовал тяжелый удар по голове. В полусознательном состоянии он опустился на землю и ясно ощущал, как земля ходит под ним волнами. Чьи-то руки схватили его за горло.