Глобальная потребность наших дней - дебюрократизация власти и бизнеса и изкоренение паразитизма меньшинства на труде и жизни большинства - [7]

По сути эта публикация является выражением концептуальной властности человека, который (по всей видимости) не слышал в жизни таких слов, как «Внутренний Предиктор СССР», «Концепция общественной безопасности» и т.п. И кроме того, в этой публикации речь идёт об обретении концептуальной властности простонародьем, которое перестаёт ощущать и осознавать себя «быдлом», что ведёт к ликвидации толпо-“элитарной” организации жизни общества и преображению цивилизации в человечность — в общество свободных [19] в преемственности поколений людей, т.е. в общество людей, движимых по жизни совестью, а не сословно-кастовой традицией и личными амбициями утвердиться в той или иной области, опустив и подчинив себе других.

Однако бюрократы этого не чуют и не понимают. Вот образчик “измышлизмов” одного из них — Дмитрия Медведева, руководителя администрации Президент РФ:

«Если мы не сумеем консолидировать элиты, Россия может исчезнуть как единое государство. С географических карт были смыты целые империи, когда их элиты лишились объединяющей идеи и вступили в смертельную схватку. Консолидация российской элиты возможна только на одной платформе — для сохранения государственности в пределах существующих границ. Все остальные идеологимы вторичны».

В действительности для “элиты” — первичная “идеологема”: “Мы — единственные люди, все остальные — быдло и должны служить нам”. Все остальные “идеологемы” подчинены в сознании “элиты” этой, включая и идею государственности, которая должна эффективно служить “элите”, подчиняя ей в качестве ресурса остальное общество. Но разложившаяся “элита” и к этому оказывается неспособной и желает, чтобы кто-то консолидировал “элиту” и поддерживал эффективность государственности, работая на её наглый паразитизм.

8. Если понимать вышесказанное, то следует признать, что бюрократия СССР была наиболее разложившаяся в нравственно-этическом и интеллектуальном отношении бюрократия в мире. Вследствие этого, она не предвидела последствий принимаемых и проводимых ею в жизнь решений и стала заложницей своего непонимания и политики других более дееспособных бюрократий.

Поскольку бюрократия СССР стала к началу 1980-х гг. эксплуататорским классом, то у неё появились общие классовые интересы с эксплуататорскими классами зарубежных государств. И поскольку, как заметил М.Е.Салтыков-Щедрин: «все отечества находятся в равном положении для человека, который желает быть отмеченным вниманием начальства», — бюрократия СССР стала изменницей Родине, её народу.

Развалив СССР при поощрительном отношении к себе зарубежных спецслужб и разного рода орденских структур, бюрократия породила из своей среды и из числа «доверенных лиц» первое поколение постсоветских капиталистов-собственников и топ-менеджеров. Однако при этом бюрократия не перестала быть дурой, вследствие чего не понимала, что Запад поощрял её на ликвидацию социализма и разчленение СССР не для того, чтобы местные бюрократы-дебилы жили на труде ввергнутого в нищету и закабалённого народа в новых постсоветских государствах, бездельничая на полном пансионе и возпроизводя таких же недоумков в новых поколениях, передавая им права собственности на средства производства и социальный статус. Каждый из постсоветских режимов вкупе с местными капиталистами собственниками должен был решать определённые задачи в интересах заправил глобальной политики, и только в этом случае ему обеспечивалась поддержка Запада.

Россия после разчленения СССР оказалась в особом положении:

· С одной стороны, для заправил глобальной политики Россию было бы желательно разчленить на более мелкие марионеточные государства с целью более эффективной эксплуатации природных ресурсов и «упрощения ситуации» на «шахматной доске» мировой политики.

· С другой стороны, постсоветская бюрократия России унаследовала от бюрократии СССР великодержавные амбиции. Однако, не обладая ни практическими навыками недирективного (т.е. безструктурного, опосредованного) управления социальными (включая и экономические) процессами во внутренней, внешней и глобальной политике, ни адекватными социологическими теориями, возникшая в 1991 г. постсоветская бюрократия России, не могла реализовать свои амбиции, но легко втягивалась в разнородные авантюры, жертвами которой становились как миллионы простых людей в России, так и сами незадачливые бюрократы, возомнившие себя постсоветскими топ-менеджерами.

В процессе взаимодействия двух названных политических факторов первое поколение капиталистов и топ-менеджеров (ни уха ни рыла не понимавших в процессах социальной организации и макроэкономического регулирования) было попросту «кинуто» заправилами глобальной политики и опущено по социальному статусу в два подхода: первый раз — в 1993 г. (политический кризис марта — сентября, когда противоборство Верховного Совета и администрации п-РЕЗИДЕНТА РФ завершилось разстрелом Верховного Совета), второй — в августе 1998 г. (дефолт), который стал по его существу крахом буржуазной демократии в России, что создало предпосылки к становлению в России качественно новой государственности