Гленнкилл - [80]
Очкастый не показывал никакого номера. Но аплодисменты все же сорвал.
— Пастух получает небольшую премию в 200 евро. Бурные аплодисменты, пожалуйста! На этом я объявляю конкурс «Самая умная овца Гленнкилла» открытым!
Присутствующие послушно зашумели.
Отелло сердито посмотрел на Очкастого. Зора вздрогнула, а Моппл судорожно сглотнул. Замечание по поводу деликатесов из баранины оставило во рту неприятный привкус.
Фоско подмигнул им:
— Он говорит так каждый раз. Посмотрите на меня. Похож я на деликатес, по-вашему?
— Итак, мы начинаем, — объявил Очкастый. — Аплодисменты Джиму О’Коннору и Смарти.
Фоско захихикал:
— Как раз первый. Смотрите внимательно.
Овцы вытянули шеи. Красномордый фермер встал и на поводке повел пестрого барана на помост. Люди постепенно замолкали.
Фермер поклонился.
— Смарти — единственная в мире овца, играющая в футбол, — объявил он и положил на пол перед Смарти мяч с черно-белыми пятнами.
Фоско обернулся к овцам Джорджа:
— Его задача — пинать мяч копытом.
Смарти добросовестно обнюхал мяч со всех сторон. Потом прикоснулся передней ногой к голове. На лице его хозяина была уверенность в его полном триумфе. Смарти уставился на мяч, словно увидел его в первый раз. Он не спешил. Кое-кто из публики засвистел. Хозяин начал терять терпение. Он подошел к Смарти и сам пнул мяч ногой. Удар получился слишком сильным, и мяч покатился по сцене. Смарти пошел за ним следом и попытался вцепиться в него зубами. Но мяч откатился еще дальше. Случилось то, что должно было случиться: мяч прыгнул с помоста, а Смарти, не колеблясь ни секунды, скатился за ним прямо на середину стола, за которым сидели зрители. Покатились бокалы, люди за столом возмущенно закричали.
У овец глаза на лоб полезли от такой дурости.
— Посмотрите на него, — фыркнул Фоско, — из года в год повторяется одно и то же. Во всем стаде глупее нашего барана только фермер.
Смарти, единственная овца на свете, играющая в футбол, собрал лишь жидкие аплодисменты. Очкастый, вновь появившись на сцене, извиняюще улыбнулся.
— Симон Фостер и Эйнштейн. Защита титула, — объявил он.
— Это я, — сказал Фоско. — Они думают, что меня зовут Эйнштейн.
Его маленькие глазки светились заговорщицки, как будто выступление под фальшивым именем являлось каким-то хитрым ходом с его стороны.
Хозяин Фоско был большой, сильный и еще толще, чем Фоско. В одной руке у него была сумка, другую он держал в кармане. Оба спокойно вышли на помост. Для своих габаритов Фоско двигался на удивление легко.
Фермер достал из сумки бутылку «Гиннесса» и стакан. Затем наполнил стакан и поставил его на пол перед Фоско. Фоско взял стакан зубами и поднял его. Потом запрокинул голову и большими глотками выпил содержимое, сорвав длительные аплодисменты. Фоско точным движением ловко поставил стакан на пол. Фермер достал из сумки еще одну бутылку. Вторую руку он по-прежнему держал в кармане брюк. Вероятно, тоже хотел продемонстрировать свою ловкость. Затем последовала третья бутылка. Люди стали кричать. На четвертой бутылке все повскакивали с мест и стали хором скандировать «Эйнштейн! Эйнштейн!» Пятую бутылку выпил фермер. Только после этого он вынул руку из кармана и помахал публике уже обеими руками. Под гром аплодисментов овца и хозяин вернулись в угол. Пастухи смотрели на них с завистью. Фоско привязали рядом с овцами Джорджа, а фермер сел на прежнее место.
— И вот этим ты побеждаешь? — спросила Мисс Мапл. — Накачиваешься как…
— Неверно, — поправил ее Фоско. — Я пью «Гиннесс». Все они тоже его пьют. Они убеждены, что это самое умное из всех занятий. Поэтому я побеждаю. Каждый раз.
— Но это совсем не трудно, — сказала Зора.
Но Фоско был невозмутим.
— Это только подчеркивает мой ум. Зачем делать что-то сложное, если можно сделать простое?
— А почему ты хочешь всегда побеждать? — спросил Моппл, который уже убедился, что у Фоско есть чему поучиться.
— Из-за «Гиннесса», разумеется, — ответил Фоско. — Вы же слышали, что победителю вручается «Гиннесс». И в других пабах я выступаю с этим же номером. За это опять «Гиннесс». А перед конкурсом я целыми неделями тренируюсь.
Глаза у него сияли.
Следующими были Джереми Типп и Дикая Роза. Овцы Джорджа снова с любопытством вытянули шеи, но Фоско покачал головой.
— Это все ерунда, — сказал он. — Лучшее на этот раз было в начале. Обо всем, что показывают сейчас, можете забыть. А лучше вообще не смотреть.
Но овцы все же посмотрели. Дикая Роза бежала по кругу и меняла направление, когда пастух свистел. Другая овца неловко прыгала через низенький барьер. Потом какой-то баран кивал головой, когда пастух подавал ему знак. После еще одного знака он начинал блеять. Его хозяин все время с ним разговаривал. Этот номер понравился, выступающим аплодировали, хотя и значительно меньше, чем Фоско.
Самым печальным было выступление коричневой овцы. У нее не было даже имени. На сцене она от страха потеряла ориентацию и не смогла пробежать даже маленькую полосу с препятствиями, которые устроил для нее пастух. В растерянности она так и осталась стоять посреди сцены. Пастух замахнулся на нее палкой, коричневая в панике пронеслась по сцене и забилась в противоположный угол. Кое-кто из зрителей захлопал.
