Глазами Зоны - [81]

Лаки растянулся на каремате, обдумывая план. Итак, завтра первым делом надо взять машину на прокат желательно на двое суток, это проблематично, потому что остались три тысячи, и придется управляться за сутки. Затем снова занять наблюдательный пункт… Нет, перед тем – поехать в лес, попрактиковаться в стрельбе, тут пусть Ночка бдит. Когда Брют вернется домой, позвонить ему и сказать, что Яна Кузьмакова у него (дать Ночке трубку, чтоб прозвучал женский голос), он согласен на обмен, но ему надо убедиться, что Юля жива. Поскольку Юли под рукой не будет, Брют поедет туда, где ее держит. Лаки последует за ним, а дальше будет действовать по обстоятельствам.

Наверняка Юлю охраняют, но охрана эта – необстрелянные хомячки, если нужно, он убьет их всех. Лаки представил Юлю, как она бросается ему на шею, плачет, дает пощечину, но потом все равно обнимает, и наконец поверил в собственные силы. Он сможет, теперь – точно сможет нажать на спусковой крючок в нужный момент.

Как заметет следы, Лаки пока не думал. Если нужно, будет скрываться в Зоне, откуда его никакой УБОП не достанет, а Юля…

Воображение отказывалось сдаваться и рисовало красочные хеппи-энды, что Юля не откажется от него и будет приходить в Зону. Лаки понимал, что все это – мечты, скорее всего, его посадят очень надолго, даже несмотря на смягчающие обстоятельства, а Юля не станет его ждать, но разве запретишь себе мечтать?

В начале третьего перекусили. Только сейчас Лаки заметил, как грустна и заторможена Ночка, но спрашивать ее об этом не стал. Девушка поймала его взгляд и зябко повела плечами:

– Не обращай внимания, это то, о чем я говорила: не могу без Зоны.

– Или Зона не может без тебя, – принялся рассуждать Лаки. – И всячески пытается тебя вернуть. Не так давно мы со сталкерами развили тему, что Зона – живая, у нее меняется настроение, кого-то она любит, кого-то – нет. Но только от тебя я слышал, что ты можешь смотреть глазами всех, кто хоть раз побывал в Зоне. Она убивает тех, кого ты считаешь плохими, хороших одаривает…

Лаки осекся, и ему сделалось не по себе, потому что поток сознания, который он только что выплеснул, очень похож на истину. Зона – женщина… Ночка его знает давно и очень ему симпатизирует – ему несказанно везет в Зоне…

– Ночка, я, конечно, не до конца уверен, но… – говорить девушке, что она не вполне человек, он не стал. – Но, кажется, я понял, что с тобой. Зона – это ты, она в тебе, через тебя она познает наш мир и людей и потому боится потерять тебя, заботится, оберегает. И тех, кому ты симпатизируешь – тоже.

Ночка подалась вперед, закатала рукав и показала, что волоски на предплечье встали дыбом.

– Но я не хочу… Я не соглашалась, чтобы Зона забирала кусок моей души и одаривала так! – она опустила голову, и волосы закрыли ее лицо.

Неужели она сама этого не понимала? Ее личность обросла легендами, кто-то хотел просто ее изучить, кто-то искал исполнитель желаний, но вряд ли кому-то приходило в голову, что с помощью этой девушки можно приручить Зону. Если захватить ее и поставить свои условия Зоне, насколько она разумна, чтобы выполнять их?

– Наверное, ты прав, я – своего рода мутант, – вздохнула Ночка. – И среди людей мне нет места.

Плечи ее поникли, в глазах застыла тоска. По сути, повелительница Зоны с удовольствием променяла бы свой дар на право быть обычной девушкой: бродить по торговым центрам и покупать платья, а не штаны с карманами, посещать парикмахерские, а не заряжать оружие, встречаться с мужчинами, не боясь, что ее предадут и продадут.

Лаки не удержался, встал, обнял ее, она зарылась лицом в складки его куртки, обхватила и замерла. Обычная девушка на ее месте облилась бы слезами, но Ночка или терпела, или вовсе не умела плакать.

И тут Лаки осенило, он расстегнул куртку, через голову снял артефакт на шнурке, покачал перед лицом удивленной девушки и сказал:

– Я, конечно, не до конца уверен, но похоже на то, что эта штука… Как бы сказать… Изолирует от Зоны, делает человека невидимым для Зоны. Мне ее дал Брют, но я вижу, что она тебе нужнее. Надень, может, полегчает, и ты сможешь покидать Зону и не пару дней жить в цивиле, а гораздо дольше.

Ночка осторожно, двумя пальцами взяла шнурок, приоткрыла рот, изучая артефакт, перевела взгляд на Лаки, он пожал плечами:

– Наверное, именно из-за него ты не могла посмотреть моими глазами. Надень, не бойся. Если тебе станет плохо, я его с тебя сниму.

– Вот это да… Вот здорово! Подарок так подарок! – она обняла Лаки и поцеловала его в щеку, а затем надела артефакт, зажмурилась, готовясь корчиться от боли и падать в обморок, но ничего не произошло. Она открыла один глаз, потом – второй, запрыгала на месте, закружилась, раскинув руки. – Как хорошо и легко! Самый ценный подарок! Всю жизнь буду должна!

Успокоившись, Ночка выглянула в окно.

– Лаки, иди-ка сюда. Там, в особняке, кто-то есть!

На улице потемнело, и в доме зажегся свет. За огромными стеклами был виден движущийся силуэт, Лаки посмотрел в бинокль и обомлел.

В кожаном кресле растопырил колени охранник, сложив руки на животе, а возле него вперед-назад ходила Юля в красном спортивном костюме в обтяжку. Длинные светлые волосы она собрала в хвост. Лаки навел бинокль на ее руки и не заметил забинтованных пальцев. Значит, Ночка права, и палец с кольцом был постановкой.