Глазами Зоны - [43]

Тропинка взяла круто влево, и они вышли на вырубку. Деревья спилили не под самый корень, оставили пни по полметра, на которых, как на сваях, построили настоящее поселение. Так сразу и не разберешь, что это не сплошное здание наподобие барака, а отдельно стоящие срубы, просто отгороженные от леса досками.

Кто там, в этой деревянной клетке, отсюда не видно, но когда зизитопы подошли ближе, отворились ворота, и словно сама собой спустилась деревянная лестница. Первым наверх полез светлобородый, затем – Лаки, чернобородый замыкал. Оказывается, процессию встречали еще два бородача. Эти были помоложе, один заплел огненно-рыжую бороду в две косички, как это делали викинги, у второго она походила на грозовую тучу и росла не вниз, а в стороны.

– Привет. Меня зовут Лаки.

Он думал, что эти двое не сочтут нужным называть свои имена, но ошибся.

– Перфоратор, – представился викинг, у второго имя было еще более странным:

– Скорострел.

– А вас, мужики, как зовут? – спросил Лаки – не нового ради, но улыбки для.

– Конь, – гордо выпятил грудь чернобородый.

– А я – Карандаш.

– Сегодня ты тоже получишь имя, – ласково улыбнулся Перфоратор, – и мы примем тебя в семью.

Улыбка его напоминала улыбку матери, любимое чадо которой принесло первую пятерку. Или – улыбку Ганнибала Лектора, поедающего мозг своей жертвы? Ощущение, что попал в Зазеркалье: у местных дурацкие прозвища, странное поведение.

В сопровождении двух новых знакомых Лаки миновал первую избу. По потемневшим, поросшим мхом доскам, прогибающимся под ногами, по одному вошли в брезентовый шатер с длинной трубой. Внутри топили печь – в небо черным столбом поднимался дым. За спиной Лаки опустился полог из волчьих шкур, в лицо дохнуло теплом.

Возле печи стояли три кровати, сколоченные из досок, за столом на коротких ножках сидел еще один зизитоп, утопая в волчьих шкурах и сплетя ноги по-турецки. При виде Лаки он оживился, встал. У этого была борода, цветом напоминающая хвост скунса.

– Крючок, – представился он, не подавая руки.

Еще одно странное прозвище, ничего общего с крючком не имел этот матерый мужик с тонким породистым носом и прямыми черными волосами по плечи.

– Почему именно Крючок? – не сдержал любопытство Лаки, новый знакомый ответил уклончиво:

– Скоро ты тоже получишь имя, тогда все и поймешь.

– Почему не сейчас? – Лаки сбросил кеды, по застеленному коврами полу протопал к столу, не стал дожидаться приглашения, опустился в шкуры и с вожделением уставился на чайник, греющийся на печке.

Ухал огонь, тепло распространялось волнами, убаюкивало, успокаивало. Лаки ощущал себя эмоционально выпотрошенным. Может, ну всех к черту? Если затеряется среди странных людей, Брют подумает, что он погиб, и отпустит Юлю – обещал ведь! А если не отпустит?..

Крючок уселся напротив Лаки, скрестил ноги по-турецки, придвинул к гостю самодельные коржики, присыпанные сахаром. Надо бы расспросить его, что тут происходит, но было лень, мысли и желания Лаки стали примитивными: наесться до отвала, помыться и завалиться спать.

– Хочешь чаю? – поинтересовался Крючок.

– Ко-о-офе, – мечтательно протянул Лаки.

Крючок отрицательно мотнул головой. В шатре царил полумрак – окна, затянутые полупрозрачной клеенкой, давали слабый свет. Крючок покосился на чайник, который уже начал пританцовывать на чугунной плите.

– Вот закипит, и налью. Ты голодный? Чего ты хочешь?

Лаки прищурился, хмыкнул:

– Ты сейчас вместо исполнителя желаний?

Он не ожидал, что безобидная шутка так напугает Крючка, бородач побледнел, вскочил, едва не опрокинув стол, забегал по шатру, натыкаясь на кровати.

– Извини, – Лаки примирительно поднял руки.

– Я… нет. Я не настолько… И не смог бы. Нельзя сравнивать! – он приложил палец к губам.

Похоже, что исполнитель желаний для них священен. Лаки захотелось набить Крючку морду, а потом связать и допросить, если потребуется, применив паяльник, но он, конечно же, сдержался – неизвестно, сколько на острове этих психов, всех не одолеть.

– Мне еще в баньке попариться, – примирительно сказал Лаки. – Есть у вас банька?

Крючок улыбнулся от уха до уха:

– А то! Конечно, есть! Сейчас чайку бахнем, и пойдем!

Лаки молча наблюдал, как Крючок разливает по чашкам крутой кипяток, сыплет заварку и закрывает чашки блюдцами. Что за зелье они тут хлещут? Не расплавятся ли от него мозги?

Лаки поднял блюдце, понюхал: пахнет цветами, на поверхности – липовый цвет, измельченные травы. Подождал, пока Крючок сделает глоток, отхлебнул из своей чашки, прислушался к чувствам – вроде, все по-прежнему. Осмелел, съел половину коржиков, не стал отказываться от предложенного меда.

Потом вытащил из рюкзака промокшие «берцы», прислонил подошвами к кирпичной печи, передумал и поставил их рядом, чтоб не деформировалась резина.

После чаепития Крючок повел его в баньку, которая была на другом конце поселения. Лаки подумал-подумал, и решил рюкзак с собой не таскать, а вот с пистолетом расставаться не стал. Сделав вид дурной и благостный, Лаки топал за проводником по скрипящим доскам, а сам изучал обстановку, ведь не исключено, что ему придется уносить отсюда ноги – лучше сразу спланировать пути отступления.