Глазами Зоны - [27]

В убежище он подсыпал бы им снотворное, не раздумывая, но если сделает это сейчас, обречет их на верную смерть. И что делать? Они сидели вокруг толстого ствола, прижимаясь к нему спинами. Лаки нащупал в боковом кармане рюкзака пузырек со снотворным, незаметно достал его и переложил в нагрудный карман куртки. Пятидесяти капель достаточно, чтоб человек уснул. Удобный случай может представиться в любой момент. Эх, олух, зря вискарь не взял, надо было бы заранее вылить туда капли в пересчете на граммы напитка! От вискаря они бы не отказались, а теперь жди удобного момента.

Снова вспомнилась Юля, вкус ее губ, волосы мягкие, как самый нежный шелк. На одной чаше весов ее жизнь, на другой – три жизни чужих людей. Решайся, другой шанс вряд ли будет. У тебя в рюкзаке бутылка минералки, накапай туда зелья, предложи попить…

– Кто хочет горячего чая? – спросила Кузя. – У меня есть термос.

– Класс! – выдохнул Дым. – Ты со вчерашней ночи бережешь?

– Ага. Жаль, пирожки съели.

Попроси термос, чтобы разлить чай. Нет, лучше – понюхать. Лаки достал пузырек, свинтил крышку дрожащей рукой.

– Дай понюхать, – попросил он и буквально выхватил термос из рук Кузи, пузырек он прятал в левом рукаве.

Демонстративно Лаки опустил нос в термос. Шумно вдохнул пар с ароматом лесных трав, зажмурился. Пузырек со снотворным незаметно для чужих глаз скользнул в ладонь. Сейчас нужно чуть поднять руку, и зелье польется в чай, его запах потеряется в аромате трав, никто ничего не заметит. Ну же!

Кузя как почувствовала неладное, повернулась к Лаки, заглянула ему в глаза. В темноте ее лицо было видно смутно, но Лаки показалось, что он заметил искры в ее глазах.

– Ты заснул, что ли? – спросила она и чуть толкнула замершего Лаки.

– Балдею, – спохватился он, пузырек скользнул обратно в рукав.

«Тряпка», – обругал себя Лаки. Чай был слегка теплым и слишком крутым, аж глаза раскрылись. Итак, шанс упущен, жди теперь второго, и то нет гарантии, что сможешь переступить через совесть. Лаки так разозлился на себя, что почувствовал прилив сил и уверенности. Кто ему эти люди? Никто. А Юлю он любит и на все ради нее пойдет.

– Обалденный вкус, – солгал он. – Кузя, можно мне добавки?

– Не-а, пусть немного на утро останется.

Взошла луна, и земля, где черные тени чередовались с серебристыми линиями лунного света, напоминала робу каторжанина.

Не включая фонаря, перекусили, поставили палатку – на четверых должно хватить места. Никто из троицы даже не заикнулся, что ночью могут напасть мутанты, значит, команда или что-то затевает, или у них арт, отпугивающий живность. Лаки решил, что скорее все дело в арте – неплохо бы такой заполучить. Но что делать, если вдруг начнется выброс? Надеяться на удачу?

– Дым, – осторожно поинтересовался он. – Тебе не кажется, что непредусмотрительно ночевать под открытым небом?

– Кажется, но не сейчас, – улыбнулся Дым.

– Не дрейфь, – Себр похлопал Лаки по спине. – Все пучком. Можешь спать в спальнике прямо на поляне – никто тебя не тронет.

– Я правильно понимаю, что на мой вопрос вы не ответите?

– Есть вещи, которые лучше не знать, спокойнее спать будешь, – сказала Кузя. – Сыграй нам что-нибудь на сон грядущий – зря, что ли, таскаешь с собой гитару?

– Дайте мне десять минут.

Лаки свил себе гнездо за палаткой – сгреб туда сухой хвои, нарвал травы, перемешал ее с мхом, поверху постелил спальник. Лег, убедился, что местность вокруг хорошо просматривается, вернулся под сосну, вытащил из рюкзака гитару, и проговорил, перебирая струны:

– Чего изволите?

Кузя заказала «Я хочу быть с тобой» – песню «Наутилуса», которую любила Юля. Лаки давно заметил, что именно эта песня очень нравится девчонкам, если хочется произвести эффект на слабый пол, нужно исполнить именно ее. Кузя подпевала и почти попадала в ноты, и голос у нее был приятный, второе сопрано, и диапазон приличный – октава плюс-минус пару нот. Ему удалось отрешиться от проблем часа на два, пока не начали болеть пальцы.

Лаки даже почувствовал себя счастливым и попытался это ощущение удержать, единственное, чего не хватало, – портвейна. Или ста граммов хорошего виски или коньяка, но он зарекся пить. Демонстративно зевнув, Лаки пожаловался на усталость и, оставив гитару, направился к своему «гнезду», сходил по малой нужде в кусты шиповника, на всякий случай изучил местность – спрятаться особо негде, разве что на дерево от мутанта залезть. Только в спальнике, свернувшись калачиком, Лаки ощутил, как замерз.

Заснуть так и не удалось, и он притворился спящим, стал похрапывать. Луна отлично освещала маленькую полянку. Себр заполз в палатку, под сосной остались Кузя и Дым, вели они себя как-то напряженно, почти не разговаривали. Девушка зевала в голос, наконец, поцеловала Дыма в щеку:

– Что-то он задерживается. Передавай ему от меня привет, я спать пойду.

– Конечно.

Ага, значит, они ждут какого-то психа, потому что только чокнутый будет ночью шарахаться по Зоне. Лаки всхрапнул и перевернулся на бок. В палатке кашлянула и затихла Кузя. Где-то рядом шуршала мышь, поскрипывали ветви, и в глубине леса что-то заунывно стенало на одной протяжной ноте. Дым встал, потянулся и принялся мерить шагами поляну, замирая и вертя головой по сторонам. Когда он подходил ближе к «гнезду», Лаки смежал веки и имитировал сон. Дым что-то подозревал, на минуту он навис над Лаки и принялся его рассматривать – доносилось его сбивающееся дыхание, словно после короткой пробежки. Это он так уходился, что ли? Точно что-то чувствует мужик! Ну и пусть, главное, чтоб в голову не залез и мысли не прочитал.