Глазами Странника - [175]

Вдруг все стихло. Закончилось действие вихря лезвий, Мирадеон поборол окаменение и поднимался на ноги, в ужасе взирала на происходящее Рейярина, Клеймир нервно отряхивал усы, словно по команде лучники опустили луки, а мечники — мечи. Азара направила Аштагор на Мехатора.

— Я не хотела этого, — слова были обращены к Мирадеону.

— Азара! — вновь попытался воззвать к ней серебряный всадник. Его голос звучал мягче прежнего, поражение его не опечалило, но несколько усмирило. — Теперь я уверен, ядъяра хотят, чтобы ты вернулась в битву с Аштагором!

— Я не выпущу его из рук.

— Ты сама в их руках. — Азара перевела взгляд на Мехатора.

— У человека с кровью рошъяра было время объясниться, предоставь же и великану с кровью ядъяра такую возможность.

Но Азаре смертельно надоели разговоры, когда ее цель требовала действий и действий стремительных. Она не знала точно, почему великан помог ей, была ли ему нужна помощь в победе над Мирадеоном, и он не успел завладеть Аштагором, или же последовал за ней в Тронгарос единственно для того, чтобы обеспечить возвращение меча в битву. Она знала только собственные намерения. В них не входило милосердие над Мехатором. Азара не считала нужным искать оправдания перед кем бы то ни было, объяснять свое поведение, тратить время на прощальные слова.

А тысячью верст южнее в тот миг Яг-Ра-Тах открыл глаза.

— Повеление: смерть, — слова сами сорвались с губ. Мехатор грянул оземь. Для нее было не так важно, почему именно сейчас альгар вдруг проснулся, важнее было, что она поняла, как именно следует поступить дальше.

* * *

Зашло солнце, и близилась ночь, но синий купол породил яркий дневной свет и показал выжженную арену и ее непобедимого чемпиона. Альманд сошел с пьедестала. Вараилу представлялось, что тяжелая стопа его, упав, с грохотом расколет камень, Яг-Ра-Тах долго будет изучать противника и неспешно и немного неуклюже направится ему навстречу. Произошло же все с точностью наоборот. Со своего наблюдательного поста Яг-Ра-Тах спустился мягко, едва всколыхнув пыль под ногами, что свидетельствовало не о его легком весе, а весил он, как пять взрослых мужчин, но об огромной силе, благодаря которой и достигалась плавность движений. А затем он побежал на Вараила. Тот выставил копье, полагая, что вынуждает противника остановиться, но ошибся вновь. Яг-Ра-Тах врезался в острие, копье, не оставив на его теле даже малейшей царапины соскочило в сторону, а сам Вараил неумышленно шагнул вбок, и стремительный мощный удар пришелся на его плечо. Он не заметил, как оказался опрокинутым у ног альманда, а посох уже взлетал для нового удара. Вараил откатился, и посох взметнул комья земли. Пятясь, юноша пытался лихорадочно придумывать тактику боя. Его копье не может проткнуть кожи альманда, — вот так, небольшая неожиданность, но ведь Вараил и не ждал, что все будет просто. Изначально он намеревался поразить соперника в глаза — в сказках даже у самых сильных чудовищ это место уязвимо. Встреча с морским змеем несколько пошатнула его веру в уязвимость глаз. Со слов Пасура он знал, что глаза даже несопротивляющемуся льву человеку выдавить сложно, то может и глаза альманда нельзя выколоть простым оружием? Внешне эти глаза не выглядели уязвимыми: иссиня-черные бездны, в них не отражалась душа альманда, только в глуби порою вспыхивало зарево далеких битв, да мерцали звезды. От одного удара Вараил пригнулся, от другого отскочил, он пытался и блокировать выпады, но его руки не обладали достаточной силой, чтобы выдержать натиска альманда. Во второй раз он растянулся на земле, и снова от смерти его отделила секунда расторопности. Яг-Ра-Тах перемещался очень быстро, всех умений Вараила только и хватало, чтобы отсрочить свое поражение, уйдя в глухую оборону. Платой за вторую ошибку стали три не просто сломанных, а раздробленных ребра. Вараил стал задыхаться, долго сражаться на пределе возможностей он не сумеет. Попытка попасть копьем в глаз провалилась, ответный удар заставил его левую руку безвольно свеситься. Вараил вздрогнул, но времени отдаваться боли не было.

Они находились на невысоком пригорке, у подножья которого очереди быть использованным дожидался торчащий в земле меч. Поднырнув под следующий удар Яг-Ра-Таха, Вараил скатился вниз и выхватил его. Он придумал план, который должен окончить бой. Поднявшись, он взмахнул мечом наотмашь, одновременно оборачиваясь, но не рассчитывал достать противника. Видя неуправляемый меч, альманд подставил посох. Следующие действия совершились в считанные мгновения, длительность которых гораздо меньше их описания. Сталь разрубила дерево на две части, Яг-Ра-Тах раскрыл кисти и выронил их, а Вараил, почувствовав некоторое сопротивление удару, а значит уменьшение скорости движения меча, повернул полукругом и вонзил острие точно в глаз альманду.

Исчезло время, исчезло пространство, исчезли чувства и образы. Мира не существовало, никогда не было и никогда не будет. Это знание продлилось лишь мгновение. Нет, его тоже никогда не было, но ведь что-то было? Вараил попытался вспомнить — что. Огонь. Точно, был огонь, он есть и всегда будет. Есть только огонь, только бесконечное всепожирающее пламя, оно чадит и хрустит его костями. Вот. Значит все это ложь, есть дым, есть боль, есть тело, которое горит. Но как же неприятно гореть! Почему нельзя не гореть? Или… есть ли что-то кроме огня? Ничего нет. Тогда ничего предпочтительнее горения, пусть лучше так. Тогда нужно сгореть и стать прахом. Если прах не горит, конечно, он предпочтительнее факела. Факел? Какое странное слово. Нет, этого слова нет. А что такое прах? Пепел, пыль, остаток, мертвец, скелет, человек. Какие странные слова, наверное, их тоже нет. Слов вообще нет. Но если они не горят, лучше быть остатком или мертвецом. Мертвец это от слова мертвый? Разумеется. Разумеется от слова разум? Верно. Верно от слова вера? Стой, что-то горит, ты не забыл? А что горит: мертвец, разум, или вера? Ну, мертвец гореть не может, мы это уже установили. А вера может гореть? Не понимаю, мне, наверное, не хватает разума. Вот и решили, разум горит, и потому нам его не хватает. А кому это нам? Ладно, мне, тебя нет, не было, и нет. Согласен.