Глаза войны - [99]

Вот и солдаты, и офицеры, ломая лопаты, поминая всуе всех святых и их родителей, перемещают кубы чеченской жирной, липкой и крайне грязной земли. Кто знает, может, вот так же во времена Ермолова предки кого-то из них лопатили эту искалеченную землю.

Раздался шум подъезжающего БТРа. Обернулся, на броне сидели усталые Каргатов, Молодцов, Разин. Подъехали, спрыгнули.

— Что, эвакуация? — Каргатов как и все недоумевал.

— Скажи спасибо, что не ликвидация. — Я был мрачен.

— Спасибо, — буркнул Серега Каргатов.

— Пожалуйста, — ответил я. — Как там адвокат?

— Какой адвокат? — не понял Вадим Молодцов. — Мы у прокурора были.

— Это для нас с тобой — прокурор, а для духов — адвокат, — пояснил я.

— А, ничего особенного. Нога целая. — Каргатов огладил усы и закурил. — Когда его водила дал по газам назад, то инстинктивно вывернул руль и подставил сторону пассажира.

— Не хрен на переднем сиденье сидеть! Все начальники сзади ездят. — Молодцов нервно подернул правой стороной щеки, это у него после контузии.

— Теперь он только в багажнике будет передвигаться. — Разин тоже устал, черные круги залегли под глазами.

— Жить-то будет? — Гаух тер руку.

— Он нас с тобой переживет. Башкой долбанулся то ли о панель, то ли о стекло. Мы водилу, пока тот в шоке от происшедшего был, допросили под протокол. — Каргатов понимал, что это слабое доказательство нашей невиновности, но, тем не менее, надо же чем-то прикрыть свой зад.

— Он потом заявит, что вы ему ствол в ухо вставили и заставили подписать чистую бумагу. Или что в шоке был. Чеченец?

— Он самый.

— Лажа все это. Валим?

— Поехали!

Мы расселись на броне и двинулись в обратный путь. Теоретически не должно быть засады, но кто знает, может, Хачукаев или его люди захотят отбить своих.

Доехали назад без приключений.

Каргатов

Я не склонен к пессимизму, только вот порой, а особенно здесь — в Чечне, складывается впечатление, что моя работа никому не нужна.

Весь труд, все усилия, которые мы всем коллективом потратили на подготовку и проведение операции по Старым Атагам, полетели в тартарары.

Ну, везем в нутре БТРа восемь человек, но нет полной уверенности в том, что сейчас не поступит команда отпустить их с извинениями, с расшаркиванием и полным политесом.

Мне не нравится насилие, в принципе. Схватка ума, схватка интеллектов — это мое. И поэтому с удовольствием работал дома — в Красноярске, по противодействию разведывательных служб иностранных государств. Уж поверьте мне на слово, в России еще есть много чего интересного, что неизвестно западным державам, и в экономическом плане, и в военном.

И вот, когда ты на острие этой борьбы, идет схватка умов. С одной стороны ты и Россия, с другой — противник и вся мощь того государства, на которое он работает. Кто кого. Но я на своей земле, а они — нет. И вот тогда все мне помогают, и никто не дает приказа, чтобы я со своими коллегами не мешал иностранным разведчикам, их агентам собирать информацию.

В Чечне тоже моя земля. Но отчего-то здесь мне и моим товарищам не дают в полной мере бороться с бандитами. Жаль, что политики — не саперы. Те ошибаются всего один раз, и расплата всегда одинакова — жизнь, в лучшем случае — здоровье. У политиков же — ошибки прощаются, а расплачиваются за них тысячи людей.

Отчего так все несправедливо устроено? Не знаю. Знал бы — исправил.

И разведчики, что едут сейчас со мной на броне, получили урок в жизни, который не забудут: государству, политикам веры нет. Верить можно лишь своему товарищу, который воюет с тобой. А зачем тогда государство, которое подставляет своих солдат? Слава богу, что пока все обошлось без потерь с нашей стороны. А если бы был бой, и погибли наши солдаты? Страшно.

Не хотелось думать, что нас предали. Но получалось именно так. Боюсь, что начнут нас обвинять в некомпетентности. Для всех очевидно, что в Старых Атагах находится банда, и у нас есть члены этой банды и пособники. Но, полагаю, что прокуратуре не докажешь. Они жаждут нашей крови. Действительно прав был Ступников, когда говорил, что они — адвокаты боевиков. А как же закон?

Тем временем добрались до окраины Чечен Аула. Оставшиеся там солдаты постепенно сворачивали блок-посты, готовились к передислокации в Старые Атаги.

Разведчики им быстро и популярно — с использованием междометий, местоимений, идиоматических, сленговых выражений и популярных жестов объяснили, чтобы те не торопились. Те были крайне удивлены и возмущены, и так же с помощью аналогичных выражений и жестов сказали все, что думают по этому поводу. Особенно много говорилось в адрес московских политиков и чиновников.

Я сидел и слушал. От усталости или оттого, что все надоело, и я устал, вспомнился курс лингвистики и фонетики, который проходил в институте. Как же все-таки богат русский язык! Смешно. Старый профессор для наглядности нам приводил два примера.

Так, английское слово «Fuck» говоришь отрывисто, а вот русское «Бля» можно орать и тянуть до бесконечности.

И еще. Когда русский заходит в помещение, а там никого нет, он говорит: «Ни души», а англоговорящий гражданин скажет фразу, которая переводится «Ни одного тела». Получается, что для русского важнее душа, и человек обязательно отождествляется с душой, чего не скажешь про английскую речь.