Глаза ребёнка - [65]

— Не много. — Терри задумалась. — Рики не любил распространяться о своем детстве. — Вдруг ее осенило. — Правда, он говорил, что привык всегда и во всем быть первым и что мать — Соня — называла его своим маленьким принцем. И в ее глазах Рики был именно таким, достойным восхищения, а в его неудачах она всегда винила кого-то другого.

— А его отец?

Терри покачала головой.

— Его родители жили в Нью-Йорке, и Рикардо-старшего я видела всего раза два. Он был довольно крут: Рики говорил, что он частенько раздавал подзатыльники своим сыновьям.

Харрис провела ладонью по волосам: у нее была прическа из тугих завитков, типа «афро», кое-где уже начинала пробиваться седина. Терри вдруг показалось, что этим внешне невинным жестом Денис пытается сбить ее с толку.

— Как, по вашему, Рики увереннее чувствовал себя в обществе женщин? Или мужчин? — спросила Харрис.

— Ему казалось, что женщинами легче манипулировать, — минуту подумав, ответила Терри. — Возможно, потому что он нравился женщинам. По этой причине он и согласился, чтобы нашей семьей занимались вы. Два других психолога, которых рекомендовал Алек Кин, были мужчины.

Харрис прищурилась, словно обдумывая, стоит ли открывать Терезе некоторые обстоятельства.

— Алек устроил это намеренно, — сказала она наконец. — Он был уверен, что Рики обязательно выберет женщину. А кроме того, Алек хотел, чтобы я познакомилась с Рики.

— Он не сказал почему? — недоумевая, спросила Терри.

— Нет, он предоставил мне самой разобраться в этом, — ответила Харрис, в голосе которой послышалась легкая ирония. — Не думаю, что его решение вызвано какими-то особенными обстоятельствами. Возможно, все дело в том, что, как вы и говорили, Рики довольно хитер.

Тереза откинулась на спинку кресла: на какое-то мгновение она почти физически ощутила присутствие Рики.

Харрис смотрела на нее, небрежно положив голову на ладонь.

— Скажите, Терри, вы помните себя в возрасте Елены?

Подобного поворота Терри не ожидала.

— Помню ли я себя в возрасте шести лет?

— Да.

Терри замешкалась.

— По правде говоря, нет.

— Что, ничего не помните?

— Ничего существенного. — Тереза чувствовала себя микробом под микроскопом. — Разве так не бывает?

— По-моему, нет. — Харрис испытующе посмотрела на нее. — Обычно люди кое-что помнят. Расскажите мне о ваших воспоминаниях, самых ранних.

Терри взглянула на часы: у них оставалось еще десять минут.

— Честно говоря, Денис, я не совсем понимаю, какое это может иметь отношение к Елене.

Врач оставалась невозмутимой.

— Если вы поможете мне понять вас, то поможете понять и Елену, — сказала она. — Мы обе сумеем понять ее состояние. — Голос Харрис стал тише. — Постарайтесь сосредоточиться, закройте глаза и представьте, что счастье дочери находится в ваших руках. Попробуйте — хотя бы на минуту — поставить себя на ее место.

Терри язвительно улыбнулась, давая понять, что не верит в эти глупости. Но когда, пожав плечами, она закрыла глаза, перед ней повисла кромешная тьма.

— Хоть что-нибудь вспомните, — произнес где-то далеко голос Харрис.

Кругом была мгла, точно на голову ей набросили одеяло, как тогда…

Кричит ее мать. Терри не может помочь ей. Крик разносится в ночи. Она хватается за одеяло, натягивая его на голову. Ей кажется, что, если крик прекратится, матери станет легче. Крик стихает, стихает…

Терри открыла глаза.

— Ничего, я ничего не помню.

3

Карло отложил в сторону газету.

— Так что конкретно нужно было полиции? — спросил он.

Они сидели на крыше. Для этого времени года было необычно тепло. В заливе маячили многочисленные яхты под белыми парусами. Карло листал «Кроникл», Паже — «Санди таймс». Отец и сын почти не разговаривали, но молчание не тяготило ни того ни другого — так могли молчать только добрые приятели. Паже вдруг подумал, что, с тех пор как он отдал Карло свой старый автомобиль, они все меньше времени проводили вместе. Отец считал это в порядке вещей: сын открывает для себя большой мир, а он гордится за него и слегка грустит, хотя и не показывает виду. Крис был уверен, что Карло должен повзрослеть самостоятельно, не прибегая к его помощи в качестве личного оракула.

Он посмотрел на сына.

— Они пытаются выяснить, почему наш покойный приятель Рикардо покончил с собой. А по ходу дела убедиться, что его отставка была делом сугубо добровольным.

— Па, ты как-то своеобразно выражаешься, — с притворным недоумением сказал Карло. — На работе научился?

— Да нет, — улыбнувшись, произнес Паже. — Мне вообще свойственно тепло относиться к людям. Хотя должен признать, что в случае с Рики это мое качество подверглось серьезному испытанию.

— Это точно. — Карло сдвинул на затылок свою бейсбольную кепку. — Они что, считают, он этого не делал?

Паже пожал плечами.

— Они думают. Между прочим, это записано в их должностных инструкциях.

Теперь Карло был серьезен. Вглядываясь в лицо сына — худощавое, с правильным подбородком, темными ресницами над миндалевидными голубыми глазами, — Паже не переставал удивляться, насколько тот похож на мать. Правда, не во всем: Карло был начисто лишен расчетливости и самоконтроля, так отличавших Мэри Карелли.

— Они знают об этом нелепом случае с Еленой? — спросил Карло.