Глаза ребёнка - [43]

— Нет.

Крис вынул больную руку из ведерка со льдом. Терри показалось, что синева немного спала, однако при активных движениях Паже все еще морщился.

— Надо бы сделать рентген, — предложила Тереза. — Насколько я в этом разбираюсь, у тебя перелом.

— Едва ли, — возразил Крис. — К тому же мне пришлось бы весь вечер перед отъездом провести в отделении неотложной помощи, дожидаясь, пока какой-нибудь зеленый юнец-практикант не заявит, что в таком состоянии мне вообще не стоит никуда ехать. Я и без того потратил уйму сил, уговаривая тебя.

Терри снова посмотрела на его ладонь.

— Со мной такого никогда не было, чтобы на меня вдруг упало дерево. Как это тебя угораздило?

— Просто у тебя лучше реакция. Жаль только, что ты не помогла мне собраться.

Терри саркастически ухмыльнулась.

— Это же на тебя свалилось дерево. И это ты отказался от ужина со мной, оставив меня одну.

Крис посмотрел в окно.

— Я искуплю свою вину, — произнес он. — Прекрасный вечер для прогулки на вапоретто.[12] Еще я знаю хорошее место, где подают макароны с кальмарами.

— Именно это было в моем кошмаре, — сказала Терри. — Все остальное я просто выдумала.

Возле Даниэли они сели на вапоретто, направлявшееся в сторону моста Риальто.

Плавучий трамвайчик, натужно урча, рассекал темную гладь канала. Они миновали застекленный салон, в котором оказалось полно народу — туристов и самих венецианцев, — и вышли на корму. В лицо дохнуло морской свежестью. На небе догорал пурпурный закат; в черной воде отражались огни их вапоретто; казалось, они были одни в целом мире.

По обе стороны канала из воды поднимались величественные трехэтажные особняки. В некоторых горел свет, и можно было увидеть высокие потолки, хрустальные люстры, книжные полки, картины на стенах, другие представлялись заброшенными и почти призрачными. Крис, обняв Терри за талию, покачивался в такт волнам. И она вспомнила, какое неподдельное счастье и удивительное блаженство охватили ее, когда она вышла утром от Криса, впервые проведя с ним ночь. В то время ее еще не посещали темные мрачные мысли, в которых она желала Рики смерти.

Терри проняла дрожь.

Крис прикрыл ее полой своей кожаной куртки. Впереди замаячили очертания моста Риальто. Это было легкое, почти воздушное, сооружение с пятью серебристыми арками, вздымавшимися над мглой канала. У моста стояли пришвартованные вапоретто, гондолы и моторные лодки; тротуар был залит светом, и за столиками ресторанчиков под открытым небом сидела досужая публика — отдельные парочки и целые группы, — наслаждаясь едой и ароматным капучино. На левом берегу лениво бродили туристы и местные жители, переходя от одного уличного ларька к другому. Над водой разносились голоса и смех.

Внезапно Терри испытала какое-то неземное чувство, словно в мгновение ока она перенеслась из одной жизни в другую. И женщина, стоявшая в этот момент рядом с Кристофером Паже, уже не могла быть прежней Терезой Перальтой, которая шесть мучительных лет являлась женой Рики Ариаса. Она ощутила пронзительное желание навсегда раствориться в Италии, раствориться в Крисе. Терри не могла дождаться, когда они причалят.

Наконец они сошли на берег. И миновав мост, долго брели по лабиринту узких мощенных камнем улочек между средневековыми зданиями, пока не вышли к ресторанчику, о котором говорил Крис. Ресторан под названием «Мадонна» оказался вовсе не столь уютным и интимным, каким рисовало его воображение Терезы. Массивные деревянные двери вели в два просторных, залитых ярким светом зала, где на белых стенах висели современные гравюры. В ресторане было полно посетителей, официанты в белых накрахмаленных пиджаках сновали между столиками, с трудом перебрасываясь на ходу репликами в этой какофонии голосов. Обстановка напомнила Терри ее любимый ресторан в районе Миссии, где она выросла, — те же многодетные семьи, смех и споры, и так же дети, набрав в рот воды, поливают друг друга, и никому до этого нет дела…

Эти воспоминания вызвали у нее улыбку. Тут Крис поднял руку, и в следующее мгновение усатый официант-коротышка уже провожал их к стоявшему в углу столику. Терри огляделась. Несмотря на то что шел десятый час, в ресторане было довольно много темноволосых итальянских ребятишек вместе со своими родителями, а другие еще ждали у входа свободных мест. Терри невольно подумала о Елене: она и мечтать не могла о том, чтобы взять девочку с собой в такое путешествие.

— Желаете коктейль, синьорина?

Семь бед один ответ, решила она.

— Танкуэри мартини, пожалуйста, безо льда и поменьше вермута.

Крис улыбнулся: всего несколько месяцев назад, когда Терезе хотелось расслабиться, он предложил ей выпить, и она впервые попробовала мартини.

— Мне то же самое, — сказал он официанту.

Официант ушел. Тут внимание Терри привлекла девочка лет четырех, которая сидела на руках у матери и восторженно теребила ее золотые серьги. Елена, еще будучи грудным младенцем, проявляла живой интерес к подобным мелочам. Вообще дочь росла очень наблюдательной; ей было всего несколько недель от роду, а она уже могла подолгу разглядывать лицо матери, словно открывая для себя человека, чьим заботам она себя вверяла. Когда из-за нерадивости Рики Терри пришлось вернуться в университет, Елене не исполнилось и двух месяцев.