Глаза ребёнка - [30]

Терри покачала головой.

— Я хочу, чтобы обследование провели безотлагательно…

— Через три месяца, если ты по-прежнему будешь настаивать, мы сделаем обследование. Всех нас, включая Кристофера Паже. — Рики картинно развел руками. — Я даю тебе дополнительное время для свиданий и в обмен не требую даже того, чтобы ты не появлялась в доме Паже вместе с Еленой. Хотя считаю, что тебе не следовало бы этого делать.

— Ты просто увиливаешь, Рики…

— Увиливаю? Я предлагаю тебе — и даже больше, чем ты заслуживаешь.

Тереза поймала на себе взгляд Кина, и тут ей стало ясно, что Рики загнал ее в угол. Если она рассчитывает добиваться опекунства, а Скатена узнает, что она отклонила предложение о дополнительных свиданиях, у нее не будет никаких шансов. В то же время, если она согласится на предложение Рики, за ним все равно останется право преимущественного опекунства, и ей по-прежнему придется оплачивать его счета. Вдобавок Ариас получит свободные от всяческих забот выходные — то, о чем он всегда мечтал.

Зато она сможет уделять Елене больше времени.

— Ну хорошо, — с тяжелым сердцем согласилась Тереза. — Попробуем. Хотя бы несколько недель.

Кин с улыбкой пожал обоим руки на прощание. Пока Терри шла с Рики через приемную, где было много народу, он все время беззаботно болтал. Наконец они оказались в вестибюле: вокруг не было ни души.

Здесь Рикардо взял ее под локоть и по-свойски, но вместе с тем твердо произнес:

— Я говорил тебе держаться подальше от Паже. Ты меня не послушала, поэтому на большее можешь не рассчитывать. Это и так гораздо больше того, что предложил бы тебе мой «приятель» Скатена, как ты его называешь. — И совсем тихо добавил: — Тебе никогда не обскакать меня, Терри. Лучше не связывайся.

С этими словами он повернулся и вышел.

Терри с неприязнью посмотрела ему вслед, благодаря в то же время судьбу за дополнительные свидания с дочерью, и решила следующие выходные целиком посвятить Елене.

Однако она совсем упустила из виду запланированный на субботу дебют Криса в качестве политика.

Терри не рассчитывала, что Елена будет с ней в эти выходные, а Роза как раз гостила в Лос-Анджелесе у другой своей дочери. Крис же очень хотел видеть Терезу на своем первом публичном выступлении. Он предложил заплатить Карло, чтобы тот посидел с Еленой, — тем более что парень копил на машину.

Елена была в восторге. Когда утром Терри привезла ее, она моментально помчалась разыскивать Карло, держа в руках кукольный домик и корзинку с игрушечными человечками.

Тереза наблюдала, как девочка карабкается по ступенькам.

— Бедный Карло, — сказала она Крису. — Ему не позавидуешь.

— Это за двадцать-то баксов в час? — Крис улыбнулся. — Карло мечтает о машине и ради этого готов играть даже с ручными гранатами.

Терри недоверчиво покосилась на него.

— Ты бесподобен. А Карло, должно быть, просто не знает, сколько стоят машины. Даже подержанные. Боюсь, долго ему придется быть сиделкой.

Крис усмехнулся:

— Он все прекрасно понимает. Надеется, что, если он продемонстрирует характер, я ему в конце концов помогу.

— Ты так и сделаешь?

— Разумеется.

Ярко светило солнце, предвещая прекрасный день.

Однако, как выяснилось по дороге, для занятий политикой это утро ничего хорошего не предвещало.

А ведь все складывалось прекрасно. Место для выступления было выбрано идеальное — ежегодный съезд Калифорнийского общества главных редакторов. Еще не будучи связанным никакими заявлениями о своем намерении баллотироваться в Сенат, Крис собрал небольшую команду консультантов и провел ряд встреч в редакциях центральных газет штата, не делая при этом никаких реверансов в сторону Джеймса Коулта-младшего. Тот дал всем понять, что поддержка Криса будет расценена как акт измены. Даже у Терри не было уверенности в том, не совершает ли Крис ошибку. Однако реакция на его действия оказалась по меньшей мере благожелательной: у Криса были деньги и прочная репутация, к тому же он представлял из себя слишком интересную и привлекательную фигуру, чтобы его можно было сбрасывать со счетов. Свое выступление Кристофер собирался посвятить реформе системы правосудия, то есть предмету, в котором разбирался как никто другой. И вдруг теперь, по дороге к Москонскому центру, они услышали по радио чудовищное сообщение: какой-то психопат, выведенный из равновесия судебной тяжбой об алиментах, с автоматом Калашникова в руках ворвался на территорию детского парка отдыха в Окленде и застрелил семерых детей, двое из которых были его собственными.

— Боже мой, — пробормотала Терри, которая вела машину. Крис молчал.

— Вот оно, хваленое право на хранение и ношение оружия, — наконец произнес он. — Наши свободы — это святое. Святое не тронь. А за ценой мы не постоим.

Терри показалось, что Паже произнес это как нечто обыденное, о чем говорил уже много раз.

— Однажды, — продолжал Крис, — мы с Уолли Мэтьюзом обсуждали тему моего выступления. Я предложил сосредоточить внимание на проблеме контроля за огнестрельным оружием. В ответ Уолли покачал головой. «Попробуй выдели это в выступлении, — сказал он. — Неприятностей не оберешься. Прежде всего со стороны производителей оружия и их лобби, а остальные скажут, что ты против законности и порядка». И, к несчастью, он прав.