Глаза ребёнка - [155]

— За пятнадцать лет практики, — спрашивал Салинас, — встречались ли вам пациенты со склонностью к суициду?

Гейтс впервые опустила взгляд.

— Я знала двоих, — тихо произнесла она, — которые покончили жизнь самоубийством. Девушка-подросток и взрослая женщина, мать. Это было самым тяжелым испытанием в моей жизни. Если в подобных обстоятельствах мои личные переживания что-то значат. — Гейтс подняла глаза. — Кроме этих двух случаев мне приходилось встречать людей с инстинктами к саморазрушению. Я очень тонко чувствую это, тем более что два моих пациента покончили самоубийством.

Салинас понимающе кивнул.

— Есть ли отличительные признаки, по которым вы распознаете потенциального самоубийцу.

Выражение тревоги в глазах Гейтс смягчило ее облик.

— Универсальной характеристики не существует. Но, как правило, к группе повышенного риска относятся люди, страдающие острой формой депрессии, с низкой самооценкой, резкими перепадами настроения; их может преследовать чувство, что они не в состоянии контролировать ситуацию… — Она помолчала. — В большей или меньшей степени все эти симптомы проявлялись у тех двух пациенток, которые решили уйти из жизни.

— Наблюдали ли вы нечто подобное у мистера Ариаса?

Свидетельница покачала головой.

— Нет. В каком-то смысле мистер Ариас обладал весьма высокой самооценкой. Если уж на то пошло, мне показалось, что у него были необычайный запас жизненных сил и неистощимая находчивость.

Салинас выдержал паузу, давая возможность присяжным в полной мере оценить смысл сказанного Гейтс, затем спросил:

— Когда вы в последний раз видели мистера Ариаса?

— По-моему, это было в четверг, то есть, как я понимаю, за день до того дня, когда его в последний раз видели живым. Обычно мы встречались с ним по понедельникам и четвергам, и в тот раз, уходя, он подтвердил, что придет в понедельник. Так что я была немало удивлена, когда он не объявился.

— Каким он вам показался в тот последний четверг?

— Обычным. Вообще, у мистера Ариаса редко менялось настроение: всегда оживленный, но вместе с тем полный решимости добиться своего — то есть постоянного опекунства над Еленой. Он был вполне удовлетворен своим заявлением в суд, которое составил с целью оградить Елену от общества мистера Паже и его сына. В то же время его раздражало то упрямое желание миссис Перальты отправиться в Италию. Он рассчитывал, что она иначе отнесется к его заявлению.

— Был ли он подавлен или находился в состоянии отчаяния?

— Мне этого не показалось.

Салинас кивнул молодой женщине, которая сидела рядом с ним за столом обвинения. Та проворно встала и в считанные секунды вместе с помощником судьи установила неведомо откуда появившийся треножник, на который водрузила увеличенную копию написанного от руки письма.

«Я ухожу из жизни, потому что увидел себя в истинном свете. Я понял, что я всего-навсего жалкий эгоист…»

Что-то настораживало в этом по-детски неразборчивом почерке. Когда Гейтс взглянула на письмо, ей впервые стало не по себе.

— Сторона защиты утверждает, — сообщил Салинас, — что эту записку, найденную в квартире мистера Ариаса рядом с фотографией его дочери, написал он сам. Судя по всему, вам незнаком этот почерк?

— Я ни разу не видела, чтобы мистер Ариас брался за ручку. Разве что подписывая чек.

— Соответствуют ли слова данного письма характеру мистера Ариаса, каким вы себе его представляете?

Присяжные впились глазами в представленный на всеобщее обозрение документ. Казалось, Луиза Марин снова и снова повторяет про себя слова предсмертной записки Рики.

— Не думаю, что он видел себя именно в таком свете, — тихо произнесла Гейтс. — Или хотел, чтобы его видели другие. — В глазах Даэны мелькнуло жуткое осознание того факта, что ее клиент действительно был убит. — Я просто не в состоянии поверить, что тот человек, которого я видела в четверг, мог написать такое.

Кэролайн, чувствуя огромное внутреннее напряжение, медленно встала. Ей еще ни разу не приходилось допрашивать свидетеля обвинения, не ознакомившись предварительно с его показаниями полиции и не выстроив в уме весь ход перекрестного допроса. Но у этого свидетеля не было показаний. Гейтс — истинный знаток своего дела, к тому же не преследовавшая никаких своекорыстных целей, только что поставила Криса Паже в весьма непростое положение, а у Кэролайн не оказалось ни малейшей зацепки. У нее было лишь слабое, полуоформившееся ощущение, что за ответами Даэны кроется некий подтекст.

— Встречаясь с мистером Ариасом, — осторожно начала Кэролайн, — пытались ли вы проследить за обстоятельствами его личной жизни?

— До некоторой степени, — ответила Гейтс, не сводя с нее пристального взгляда.

— Например, говорил ли мистер Ариас, что в детстве и отрочестве он выносил побои от родного отца?

Гейтс на мгновение смешалась.

— Да. Он упоминал об этом.

— В каком контексте?

— Говорил об этом с возмущением, подчеркнув, что сам он, даже пребывая в гневе, ни разу не позволял себе и пальцем дотронуться до Елены. Мне было ясно, что его воспоминания о детских годах омрачены этим горьким опытом.

— Верно ли, что жестокое обращение к детям в семье передается из поколения в поколение и что к жестоким отцам в детстве, возможно, относились также жестоко?