Глаза ребёнка - [122]
Кэролайн слушала Терри со смешанным чувством гордости за ее проницательность, а также твердость воли и одновременно глубокого сожаления. Та Тереза Перальта, которую, как ей казалось, она хорошо знает, не могла примириться с мыслью, что ей придется жить с человеком, которого она считает убийцей, — даже если бы Крису и был вынесен оправдательный приговор. Неужели — думала Кэролайн — она является свидетелем конца их отношений, свидетелем того, как Тереза пытается — как умеет — вернуть долги Кристоферу Паже.
— Все это приходило мне в голову, — сказала наконец Кэролайн. — Более того, я консультировалась еще с одним юристом, чьим мнением очень дорожу. Он выделил здесь две проблемы. Во-первых, выдвигая тебя в качестве второго подозреваемого, можно попасть не в бровь, а в глаз. Вас с Крисом связывают близкие отношения, так что вы сразу оба можете оказаться в положении виновных.
Во-вторых, мой приятель высказал такое предположение: ни один благородный человек не будет взваливать вину за убийство на свою любовницу. Одного этого достаточно, чтобы присяжные почувствовали отвращение к Крису. И я вынуждена согласиться с этим. — Голос адвоката заметно смягчился. — Так или иначе, Тереза, я должна выиграть это дело, не впутывая тебя. Ты должна положиться в этом на меня. Ради Криса и ради себя самой.
— Кэролайн, Крис твой клиент, — произнесла Терри, не сводя с нее глаз. — Ты должна спросить его самого.
Мастерс молчала, прикидывая, стоит ли говорить что-то еще. Наконец ее добрые чувства к Терри взяли верх:
— Я уже спросила его. Приятель-юрист, о котором я упомянула, — это и есть Крис. — Она усмехнулась. — Крис всегда рассуждает как прагматик. Однако в данном случае я сомневаюсь, что он сказал мне Все.
Терри смешалась. Казалось, самообладание вот-вот изменит ей. Но в следующее мгновение она отвела взгляд в сторону и робко произнесла:
— Прошу, не говори Крису, что я приходила.
Кэролайн кивнула:
— Не буду. Это в его же интересах. Терри, я уверена, что Крис по достоинству оценил бы твои чувства. Но я также уверена, что он правильно истолковал бы смысл твоего прихода.
К середине дня стороны достигли согласия еще по трем кандидатурам — белого врача, экономиста-японца и недавно получившего американское гражданство ирландца, который работал диспетчером в транспортной компании. Паже и Кэролайн не связывали больших надежд ни с одним из них. Но адвокату еще дважды пришлось применить право отвода. Первый раз в случае с пожилой китаянкой, которая плохо говорила по-английски — ее языкового и культурного уровня было явно недостаточно, чтобы она могла (даже если бы захотела) помешать суду присяжных прийти к единому мнению. Второй раз относительно бухгалтера, который считал, что социальные проблемы в их городе коренятся в неуважительном отношении к полиции. Шло время, и Паже все больше казалось, что они проигрывают битву за присяжных.
На скамье оставались двое работяг — выходцы из Азии, а Кэролайн в этот момент занималась неким латиноамериканцем Джозефом Дуарте. Это был честолюбивый бизнесмен лет тридцати с небольшим, который держался высокомерно, словно привык, чтобы последнее слово всегда оставалось за ним, и не проявлял к присутствующим ни малейшей почтительности. В особенности к Кэролайн: возможно, он просто недолюбливал женщин, добившихся высокого положения в обществе, или его мучило подспудное ощущение социальной обиды.
Едва увидев его, Паже сразу поставил на Дуарте крест. Вопросы, которые задавал Джозефу Салинас, были настолько поверхностны, что стало очевидно: последний не хочет афишировать своего желания получить этого человека в качестве присяжного. Паже уже начал раскаиваться в своем решении отклонить кандидатуру Джеймса Ри: если Кэролайн пропустит Дуарте, тот вполне может стать старостой присяжных. Если нет — двенадцатым на скамье присяжных окажется один из двух латиноамериканцев.
— Мистер Дуарте, — приятным голосом произнесла Кэролайн, — вам, должно быть, известно, что мистер Паже человек весьма состоятельный.
— Разумеется, — коротко ответил тот.
— Приходилось ли вам встречаться или иметь дело с людьми, которые, на ваш взгляд, являются более чем обеспеченными?
— Вы хотите сказать — с богатыми людьми? — с презрительной усмешкой проронил Дуарте.
К изумлению Паже, Кэролайн ответила ему улыбкой.
— Пожалуй, «богатые» — подходящее слово.
Теперь и Дуарте позволил себе широко улыбнуться, как будто только что заработал очко.
— Когда-то мне приходилось возить тележку с клюшками для игры в гольф в клубе «Олимпик». Я зарабатывал на учебу. — Тон его стал почти равнодушным. — Там было полно богачей.
— Вы имеете в виду, что видели там много богатых мужчин и все они были белые, — чуть наклонив голову набок, сказала Кэролайн, затем помолчала и сухо добавила: — И конечно, их жен.
Мастерс «прощупывала» его: клуб «Олимпик» давно славился тем, что ограничивал членство представителей национальных меньшинств, женщин же туда и вовсе не допускали. Лицо Дуарте вновь осенила улыбка.
