Глаза погребённых - [181]

— То, что, по словам Медины, случилось в комендатуре, — сказал Табио Сан, быстро прохаживаясь по комнате, — произойдет и в высших сферах. Там все в полном замешательстве: они не знают и не видят своего противника и питаются только слухами, слухами и слухами. А слухи — язык пространства, так бывает, например, когда по телефону слышишь чей-то зашифрованный разговор и не можешь понять, о чем идет речь. Они понимают, что противник действует, но сами атаковать не осмеливаются, поскольку противник — это огромнейшая, миллионная масса. Власти были готовы, они организовали свои войска, свою полицию, свою печать, они использовали репрессивные законы и пропаганду, чтобы парализовать «нарушителей порядка». Как и ранее, они имели в виду «нарушения», скажем, в общеизвестной, обычной форме — покушения, мятежи, беспорядки, государственные перевороты, — однако они не были готовы ко всеобщей забастовке!.. Вот это-то и очень важно. Весь государственный аппарат, весь его механизм до самой малейшей детали уже был смазан, подготовлен, чтобы обрушиться на тех, кто действует, или на то, что действует, однако этот аппарат не приспособлен бороться против тех, кто ничего не делает, ничего не предпринимает — просто отказывается работать… Вы можете себе представить, — сказал он, немного помолчав, — что будет делать правительство, — а у нас такое правительство, которое всегда готово что-то делать, хотя бы ввести осадное положение и бросить войска на подавление, на уничтожение всех, кто выступает открыто против существующего режима, — что будет делать это правительство, если спокойно и тихо будут дезорганизованы школы, трибуналы, госпитали из-за отсутствия специалистов и практикантов, учителей. Забастовку, по-видимому, поддержат и адвокаты, и судьи, и высший медицинский персонал… Друзья мои, за то короткое время, которое остается в нашем распоряжении, пока еще не дан сигнал к действию, нам нужно тщательнее продумать нашу собственную тактику, если мы не хотим упустить подходящий час для посева, не говоря уж о сборе урожая. Прежде всего следует узнать, что собирается предпринять компания, когда начнется всеобщая забастовка…

— Ждет, когда армия пустит в ход пулеметы против забастовщиков… — Слова Флориндо будто расстреляли в упор молчание, воцарившееся было в комнате и отдалившее его, человека холодного рассудка, от темпераментного Сана; с трудом он удержался, чтобы не сказать вслух: «Таков итог всего. Посев-то будет, да только посев мертвецов, вот что они собираются сеять…»

Но он промолчал, встретив взгляд Медины.

— Правители Компании, — сказал Медина, — которые спят и видят, как армия пустит в ход пулеметы против забастовщиков, конечно, не дождутся этого. Времена изменились. Я уверен, что солдаты не будут стрелять, даже если получат приказ…

— Но, Андрес, — Флориндо взял его под руку и, не отпуская, продолжал говорить: — То, что ты сказал, очень серьезно, и мы хотели бы знать: это твои собственные домыслы или тебе это известно из достоверных источников?…

— И то и другое, товарищ. Это мое заключение, и, кроме того, я получил кое-какие известия. Почему я пришел к такому выводу? Товарищ Сан уже дал оценку обстановке. Все изменилось. За несколько часов ситуация коренным образом переменилась. Осуществилось многое из того, что до недавнего времени казалось мечтою. И кроме того, кое о чем я договорился с Каркамо. Он говорил со мною доверительно, и похоже, что он действует согласованно с капитаном Саломэ. Значит, пули не полетят в забастовщиков…

— Саломэ — тот самый, которого учат играть на гитаре Самуэли? — спросил Сансур, явно заинтересованный.

— Тот самый, — повторил Кей.

— А что касается Компании, то есть мнение, что она не будет становиться на дыбы, — продолжал Медина, — и пойдет навстречу требованиям рабочих. И вы знаете, почему?… — Табио Сан и Флориндо в этот миг подумали о документе, в котором была изложена точка зрения президента Рузвельта. — Очень просто. Президент «Тропикаль платанеры», этот старый Джо Мейкер Томпсон, сейчас умирает в Чикаго. Ввиду угрозы забастовки он посоветовал провести всюду повышение зарплаты. Он понимает, что такого рода расходы не причинят ущерба акционерам, коль скоро мы сами всю эту сумму возместим на… кока-коле… Ха-ха-ха!.. — Он засмеялся, покачав головой, будто опрыскал смехом все вокруг. — Вы не удивляйтесь, «Платанера» постарается отыграться на чем-нибудь другом, пусть даже ей придется эксплуатировать лишь кока-колу в нашей стране. Не только бананы, но и водичка здесь североамериканская…

— Ну и каналья этот старик! — воскликнул Сансур. — Агонизирует, еле-еле тянет…

— У него рак, — сказал Кей.

— Ну и ну, — отозвался Сансур. — В агонии, уже одной ногой в гробу, он все еще пытается вырвать у нас что-то, нанести нам удар, нейтрализовать забастовку путем прибавок к жалованью, а ведь это пахнет взяткой, подкупом…

— Он не церемонится и не скупится, — заметил Медина. — Компания будет действовать и через синдикаты, она будет давать подачки, чтобы выждать, пока мы устанем просить. Компания рассчитывает, что, как только будут удовлетворены экономические требования, рабочие нас покинут — и мы останемся одни-одинешеньки. Компания считает: далеко не всем рабочим ясно, что эти подачки дадут возможность Компании выиграть борьбу. Далеко не каждый понимает суть этих махинаций и вообще суть деятельности Компании в нашей стране. А она бросает на произвол судьбы то одну культуру, то другую, сокращает обработку плантаций, захватывает новые земли и их не обрабатывает. Я уж не говорю о других ее преступлениях, о всех ее темных делишках, в том числе о фальшивой бухгалтерии.