Глаза Поднебесья - [34]

Когда же я, наконец, достигла цели и глянула на неё, как муравей на великана, захотелось свалиться прямо на парадном крыльце и не вставать несколько часов. Но, издав отчаянный стон, я заставила себя шагать дальше — вверх по бесконечной лестнице. Номера этажей скрывали слои пыли, а со счёта я сбилась быстро. Однако прикинуть, где примерно нахожусь, серьезного труда не составляло. Стены, как и стёкла, были выкрашены в цвета радуги — от красного до фиолетового. И внутри здания, где грязи было значительно меньше, чем снаружи, их ещё можно было различить.

Силы закончились, когда я достигла голубого уровня. Дрожащие ноги подкосились, и я распласталась между этажами. Закрыла глаза, стараясь абстрагироваться от всего на свете. А, главное, от сломанных пернатых конечностей, которые продолжали меня мучить. Боль не была столь кошмарной, как вначале, но и терпимой назвать её было трудно. В висках стучало, и, будь я человеком, непременно расплакалась. Но ангелам, увы, была недоступна такая роскошь.

Я и не заметила, как снова провалилась. Не то в сон, не то в забытье. А, может, в ещё одно забытое воспоминание. Если это, конечно, было возможно. Потому что картина получилась крайне странной. Я лежала на боку на ледяной земле в луже чего-то теплого и густого. В щёку впивались мелкие острые камешки. Но больно было не из-за них, а из-за чего-то острого и длинного, пронзившего меня насквозь.

И вот, что странно: мне совсем не было холодно. По телу волнами разливалось тепло — от затылка до кончиков пальцев. Но оно не оставалось внутри, а растворялась, не в силах остановить покидающую тело жизнь.

— Проклятье! — прошипел кто-то. — Не получается!

— Говорю же, она слишком повреждена. Не трать энергию, душа жаждет уйти.

— Нет! Девчонка нужна мне здесь. Её смерть полностью развяжет ему руки!

— Я знаю. Но она всё равно не смогла бы его остановить. Как и ты. Лучший способ прекратить это безумие, дать ему наиграться с новой игрушкой. Только так он успокоится, и всё вернётся на круги своя.

— Возможно, ты и прав. Но если кто-нибудь узнает о его…э-э-э…слабости…

— Будет ещё хуже, если о нашем присутствии в Мире Ветров и Радуг узнает Высший. Идём. Скорее! Не хочу угодить в капсулу из-за этих двух девчонок. Вокруг них и так одни проблемы. В каждую их жизнь! Брюнетка ещё ничего, но блондинка всегда сеет смерть и разрушения…

Голоса звучали где-то очень далеко, но в то же время отдавались эхом, и я не могла даже разобрать, мужские они или женские. А потом всё стихло.

Почти всё.

Еще несколько секунд я слышала стук собственного сердца.

Всё тише и тише… Медленнее и медленнее…

Наверное, я дернулась во сне, ибо проснулась от нового взрыва боли. И прежде чем сообразила, что перекатилась на бок и лежу на сломанном крыле, умудрилась прокусить губу. Не до крови — она в нас не течёт. Однако сразу поняла, что место, в которое впились зубы, начало опухать. А, впрочем, какая разница? Проблемой больше, проблемой меньше.

Гораздо сильнее меня взволновал солнечный свет, пытающийся пробиться сквозь грязные окна. Ведь до внеплановой остановки мертвый город тонул в сумерках. Та-а-ак. Получалось, я проспала всю ночь. Значит, в Поднебесье меня должны были хватиться. Но толку-то? Не найдут. Не догадаются. И не попадут сюда никогда.

Сон пошёл на пользу. Меня, по-прежнему, шатало, а упрямые колени грозились подогнуться. Однако сил прибавилось, что позволило преодолеть оставшиеся этажи и добраться до пресловутых «колпаков волшебников». Признаться, я сама не понимала, почему стремлюсь подняться на самый верх. Этого требовала моя последняя человеческая ипостась Мира Ветров и Радуг. Наверняка, та самая, чью смерть я увидела в недавнем сновидении.

К слову, о нём думать не хотелось категорически. Как и о двух ангелах, устроивших спор над моим умирающим телом. Я догадалась, что один из них пытался провернуть тот же фокус, что и я с Матильдой в больнице. Но причины этого поступка мне пока были неинтересны. Сейчас это знание ничем не могло помочь, а, стало быть, являлось второстепенным.

На верхнем этаже располагался пент-хаус с просторными комнатами, жить в которых раньше, наверняка, было огромным удовольствием. Один только вид из окон чего стоил: и на город, и на море. Я больше не сомневалась: здесь когда-то был мой дом. Всё казалось до дрожи знакомым, пусть сейчас и мебель, и пол, и стены покрывала серая пыль. Та самая, в которую превратились человеческие тела.

Я обходила помещение за помещением: гостиную, столовую, спальни, ванные. В бывших детских комнатах на полу валялись сломанные и проржавевшие игрушки, будто призраки зловещего прошлого. Значит, я была женой и матерью. В той — забытой жизни. У меня была семья, которую я не помнила. Которую не имела право помнить. Я попыталась поднять куклу, кажущуюся уродливой из-за въевшейся грязи. Но потрепанная временем фигурка не выдержала прикосновения и разломилась. Туловище осталось в руках, голова упала и треснула.

Стало так мерзко, что я едва не швырнула игрушку об стену. Но сдержалась, положила «останки» на пол. Вспомнила себя. Свою собственную сломанную душу. Она была почти как эта кукла. Искалеченная, истрепанная и обреченная.