Глаза Фемиды - [24]

А потому, хотя и интересно пообщаться с «забугорными», но себе дороже. Особенно если репутация подмочена и со скамьи подсуди­мых всего лишь час как спрыгнул. Стоит позвонить какому-нибудь тайному майору Пронину в прокуратуру, намекнуть на государствен­ную важность, как там «сделают под козырек» и обжалуют сегодняш­ний приговор. И уж тогда суд дело будет не в открытом заседании слушать, а в самом, что ни на есть закрытом, чтобы раскрутить его на всю катушку, раз Родина в опасности. Так что с иностранцами об­щаться - это не кур таскать. Лучше при свидетелях.

Охотники за курями это быстренько смекнули, и пока адвокат при­нимал чалку и болтал с капитаном как со старым знакомым, не тратя лишнего времени, провели микросовещание, главными вопросами повестки которого стали: как быть? и куда бежать? В ходе коротких прений выяснилось, что у всех, без исключения, дома срочные дела, жены и дети, которые их ждут - не дождутся. И не дело отвлекаться от семьи ради случайной ухи, со случайной компанией из бродяги, подозрительных иностранцев, кандидата в алкоголики адвоката и сорвиголовы в тельняшке и мичманке. По первому вопросу решили однозначно, что прибыть домой следует трезвыми. По второму - ре­шили немедленно «рвать когти, сматываться, делать ноги и тому по­добное. А так решив, оставили как есть и закуску и выпивку, хлопну­ли дверками машины, взревели мотором, да только их и видели.

Татуированый Абориген, подслушавший прения, но не проронив­ший ни слова, только плюнул вдогонку. Иностранные гости ничего не поняли, ученый переводчик не объяснил, а брошенный подзащит­ными адвокат ничего не заметил, поскольку увлекся беседой со своим знакомцем по лодочной стоянке и одновременно капитаном и началь­ником круиза Андреем.

«Это кто - янки?» - поинтересовался Романов. «Англичане», - невозмутимо отвечал капитан, как будто только и делал, что еже­дневные рейсы через Ла Манш. - Они в конторе ресторанов хотели гешефт сделать, да «обмишулились». Пошли по шерсть — вернулись стрижены. Завтра их обратно провожают, а сегодня контора для них «уик энд» устраивает на прощание. Меня с катером специально за­фрахтовали...». - «И так просто, без КГБ и охраны?» - удивился Владимир. - «Да не обошлось. Только у них прокол случился. Они заранее планировали как англичан и на природу вывезти и от населе­ния отсечь. Меня полсуток по карте натаскивали и инструктировали, чтобы вел катер вверх по реке от города, где и вода чище и природа пригляднее. Там, в согласованном и заранее подготовленном месте, нас должны ожидать замаскированные под туристов гэбэшники с ухой и шашлыками. Я, как бы случайно, к ним пристану, и мы, как бы случайно, познакомимся. А потом будут тосты за дружбу, мир и со­трудничество, всеобщее удовольствие и никаких посторонних глаз», - хохотнул Андрей.

«Сценарий известный, - подытожил Романов. И не преминул уточнить, - а какой волной вас в нашу сторону закинуло? Направле­ние как будто бы самое противоположное».

«Нашу действительность в гэбешные сценарии не уложить. Все они предусмотрели, все распланировали, а вот то, что на деревообде­лочный комбинат саморазгружающаяся баржа с лесом именно сегод­ня придет - не предусмотрели. Беру я, значит, этих господ от приста­ни, иду не торопясь вверх по фарватеру, как заранее уговаривались. Только разогнаться не спешу: по реке то и дело бревна мелькают. Не топляки - они на судовом ходу редко попадаются, а свежий лес плы­вет часто, словно где прорвало. Иностранцы это тоже отметили, ин­тересуются через переводчика почему деловая древесина в реке ока­залась. Деваться некуда - надо отвечать, но так, чтобы достоинства страны не уронить. - «Это, - говорю, - нестандарт». - «Что значит нестандарт? - не понимают гости. «Это, значит, короткомер, - объяс­няю. - Бревна короче, чем необходимо». Англичане удивляются: «А почему такие свежие бревна в реку бросают?» Я сделал круглые гла­за, будто удивился и сам спрашиваю: «А куда их девать, если они нестандартные? Не на берегу же оставлять? А вдруг пожар? Им одна дорога - в реку и плыть до Карского моря. У нас всегда так делают».

Гляжу, огорошил я иностранцев, примолкли, фотоаппаратами щелкают: велика, богата и непостижима Россия, но Сибирь раз в де­сять непостижимее и непонятнее.

Так и идем по реке с разговорами. Выруливаем на плес у Воронин­ской гавани и видим: приплыли. Поперек реки бревенчатые боны на­тянуты, а за ними баржи-лесовозы прямо в воду разгружаются. Брев­на течением вдоль бонов тихонечко тянет прямиком в лесную гавань, а из нее уже на лесотаску и в цех на разделку. Некоторые бревешки, что потяжелее, умудряются под боны пронырнуть и на судоходный фарватер выскочить. Однако нашему катеру ни под боны не проныр­нуть, ни через них не перепрыгнуть. Постояли мы перед гаванью ча­сок, видим, что разгрузке конца не видать, развернулись, да и пошли вниз по реке - не пропадать же рейсу. Удачно, что вас встретили - все-таки программу выполним».

«А как же гэбэшники? - засмеялся Романов. - Они, наверное, от потери с ума сходят?» - «И не вспоминай! - махнул рукой Андрей. - Они нас без присмотра не оставят, - того и гляди объявятся. Мне еще за отклонение от маршрута отвечать придется. Впрочем, ну их к бесу, с их проблемами. У меня своих хватает. И главная — есть хочется, так что в глазах темно». - «Так в чем же дело, - широким жестом пригла­сил Владимир. - Прошу к нашему шалашу. Уха стынет».