Глаза Фемиды - [16]

При этом Хижняк взял котенка в руки, поднес к лицу и фамильяр­но дунул в ноздри. Астральный двойник обиделся на фамильярность и немедленно цапнул Хижняка за нос острыми, как шильца, зубками. Хижняк отшвырнул двойника на диван и, в негодовании, удалился за­ливать раны одеколоном и философствовать о несправедливости при­роды, перед зеркалом. Все это Владимира развеселило и расположило в пользу котенка. Короче говоря, когда хозяйка пришла, ей пришлось иметь дело с организованной группой вступившей в предваритель­ный сговор, против которой устоять трудно.

«Но если нагадит, - предупредила она, - я его задавлю».

«Ты понял, Васенька?» - спросила котенка Оля.

Васенька угрозу понял и не нагадил ни разу. Вообще, несмотря на свою уродливость, он оказался на редкость сообразительным коти­ком, способным оценивать обстановку в доме. Он не прыгал по сто­лам, не пытался рвать когтями мягкую мебель, не забирался на кар­низы по занавескам, зато постоянно пытался улизнуть через входную дверь. Котишка быстро разобрался в предназначении дверного звонка и едва услышав трезвон, сломя голову мчался к двери, чтобы занять позицию среди обуви и немедленно ускользнуть через открываемую дверь. Ловить его бросались всем семейством, с криком и шумом, за­гоняли беглеца в какой-нибудь угол и возвращали в семью. Васька во­дворению на место никогда не сопротивлялся и довольно мурлыкал. Погони и водворение на место продолжались до тех пор, пока кто-то не сообразил, что котенок специально устраивает демонстративные побеги исключительно в расчете на то, что его обязательно будут ло­вить, поймают и накормят чем-нибудь вкусненьким. Игра, в которой он оказывался в центре внимания, ему нравилась. Шла суровая зима, кошкам на улице приходилось невесело, когда с Васькой провели экс­перимент: установив наблюдение и навесив на двери подъезда тугую пружину, Романовы сделали вид, что не обнаружили побега. Васька опрометью бросился через приоткрытую дверь вверх по лестничному маршу. Возможно он ожидал обычной шумной погони, но ее не по­следовало. Котишка в недоумении остановился на площадке и огля­нулся: сзади никого не оказалось. Тогда он прыгнул на подоконник и задумался о житье-бытье. Сквозь оконное стекло просматривался промороженный двор, заиндевелые деревья и бродячие коты на люке теплотрассы. Их несчастный вид не вдохновил Ваську на присоеди­нение к бродячему кошачьему сообществу, и он надумал вернуться, объявив об этом возле недавно покинутой двери истошным криком, по мощи и тембру подобным корабельной сирене.

Пугать соседей не следовало, и потому беглеца немедленно впу­стили и слегка пожурили за самовольство. Васька выслушал все уко­ризны и хотя внешне даже ухом не повел, с этой поры прекратил по­пытки тайных побегов: у него пропал к ним интерес. Впрочем, так и с людьми бывает: рвутся на волю из-под запретов, а стоит открыть дверь на свободу - останавливаются на пороге в раздумье: нужна ли она, эта немедленная свобода, влекущая голод, холод и неустроен­ность. Или все-таки лучше подождать в тепле до лучших дней и уж тогда... Тем более, что никто не держит. Вот так многие и ждут свое­го часа свободы всю жизнь. Некоторые и недотягивают и умирают счастливыми от сознания того, что могли перешагнуть желанный по­рог в любое время и вкусить запретного плода.

Чтобы не делать из кота затворника и диссидента, было решено не ограничивать его прав и свобод и отпускать для общения с большим кошачьим миром, тем более, что расположение квартиры на первом этаже тому немало способствовало. Вопреки ожиданиям, бывший бе­глец не проявил склонности к продолжительным прогулкам отчасти из-за того, что надворное котовое общество недружелюбно встретило тщедушного пришельца, а отчасти из-за своей неагрессивности и до­мовитости. Возвращаясь в квартиру, он всякий раз топтался на коври­ке у двери, не торопясь протопать грязными лапами в комнаты и сми­ренно ожидал, когда хозяйка пронесет его в ванную мыть лапы. Во время процедуры, кот покорно протягивал лапы под теплую струйку и мурлыкал от удовольствия.

Из-за короткой шерсти и пристрастия к чистоте, Ваське даровали право спать где заблагорассудится. Однако видимо и котишка не за­был свою добродетельницу и из всех претендентов на его располо­жение выделил одну лишь Ольгу, с которой еще будучи в детском возрасте попытался разделить подушку. Но в результате воспитатель­ных мер, принимаемых к ним обоим старшим поколением, Васька постепенно оставил помыслы о подушке и переместился в ноги. Во­лодькины неоднократные попытки извлечь его из девичьей постели и перетащить к себе терпели систематические неудачи: кот дожидался, когда Владимир потеряет бдительность и возвращался на свое лю­бимое место. Зато по утрам будильник семье не требовался: Васька пробирался в спальню голосом голодного льва объявлял наступление нового дня и прыгал в постель. Если хозяин не просыпался немедлен­но, Васька торжественно шествовал по нему от ног до подмышек. За­тем укладывался на его откинутую руку, положив на нее сначала свои передние лапы и уж на них свою хитрую длинную морду. Васькин нос при этом оказывался в районе Володиного уха, а один из пружи­нистых усов тревожил и щекотал щеку. Устроившись таким образом, котишка начинал пересказывать последние ночные новости на коша­чьем языке. При этом мощность мурлыкания достигала урчания трак­тора «Беларусь» на весенней пахоте. Под этот аккомпанемент Володя просыпался, потягивался, благодарил кота за службу поглаживанием по спинке и у них начинался совместный ритуал - бритье.