Глаза «Джоконды». Секреты «Моны Лизы» - [58]
Джулиано предоставил Леонардо полную свободу, но обратился к нему, когда появилась возможность извлечь выгоду из осушения Понтинских болот – нездоровой равнинной местности, населенной только комарами и преступниками. Получив от папы права на эти территории, он поручил Леонардо заняться их облагораживанием (январь 1515 года). Тот достал свои старые проекты, связанные с сооружением каналов и осушением земель, и принялся составлять карты области, расположенной между Сермонетой, Террачиной и Чирчео. Ниже приведена карта Понтинских болот, начерченная им в 1515 году: в соответствии с ней начались работы, которыми руководил Джованни Скотти, монах из Комо.
Это был не единственный в то время случай, когда Леонардо отрывали от его исследований ради куда более приземленных занятий. Так, ему пришлось отправиться в Чивитавеккью: папа намеревался усовершенствовать старинный порт, известный с древнеримских времен, и укрепить город, чтобы увеличить его значение как экономического и торгового центра. Проект составил Браманте, скончавшийся в апреле предыдущего года.
Однако судьба постоянно тасует наши карты, и в жизни Леонардо наметился очередной поворот. Всего через год, 16 марта 1516 года, тяжелобольной Джулиано Медичи умер во Фьезоле. Леонардо, который в Риме чувствовал себя неуютно и так и не снискал должного уважения со стороны папы Льва X, решил, что настала пора вновь отправиться в путь. Куда? В последнее место обитания. Туда, где начнется путь «Джоконды» к бессмертной славе.
Через два месяца, вызванный лично королем Франциском I, он уже был в Амбуазе.
.
Леонардо да Винчи. Карта Понтинских болот. 1515. Windsor Royal Collection Trust © 2016 Her Majesty Queen Elizabeth II. Mondadori Portfolio / Bridgeman Images
Пачифика: окончательные выводы
Давайте ненадолго оставим Леонардо и обратимся к другому человеку, способному рассказать нам о тайнах «Джоконды». Помните ребенка, ставшего плодом пылкой страсти Джулиано Медичи к его урбинской возлюбленной? Что с ним стало? Его история отныне переплетается с историей Леонардо, так как оба оказались в Риме в одно и то же время. Все, о чем будет сказано сейчас, происходило параллельно событиям, о которых говорилось в предыдущей главе.
1513 год. Через несколько месяцев после приезда в Рим Джулиано Медичи требует доставить к нему из Урбино того самого ребенка – Ипполито, его сына. Он обращается напрямую к Елизавете Гонзага, которая велит сшить для младенца одежду из парчи и шелка, а затем приезжает вместе с ним в Рим (май 1513 года).
Двухлетний Ипполито вызывает восхищение у всех, начиная с папы (что понятно – ведь это его племянник…). Последний нанимает троих слуг специально для мальчика, поручает Рафаэлю изобразить его на фреске в Станце дель Инчендио ди Борго: Ипполито – это ребенок, преклонивший одно колено, рядом с императором Карлом Великим (см. ниже).
При этом никто не говорил мальчику, что его мать умерла при родах. Когда Джулиано отправился в Турин для женитьбы на Филиберте Савойской, некрасивой, но очень знатной женщине, его друг Биббьена писал ему (февраль 1515 года): «С Ипполито все хорошо, и на вопросы, куда поехал его отец, он отвечает: он поехал, чтобы забрать мою мать и привезти сюда».
Вернувшись вместе с супругой, Джулиано, очевидно, сказал сыну, что его мать – не Филиберта, а другая женщина, что она далеко и он не может ее найти. Профессор Карло Педретти, крупнейший в мире авторитет в области жизни и творчества Леонардо, утверждает, что в апреле 1515 года (и явно не позже марта 1516-го, когда он скончался во Фьезоле) Джулиано, вполне вероятно, заказал Леонардо для Ипполито портрет покойной матери ребенка – Пачифики Брандани. И возможно, не случайно в это же время Рафаэль (или Лоренцо ди Креди) создает портрет самого Джулиано.
.
Рафаэль Санти. Коронация Карла Великого. 1516–1517. Станца дель Инчендио ди Борго, Ватикан. Mondadori Portfolio / Bridgeman Images
Обычай изображать усопших был распространен среди знати той эпохи, особенно в семействе Медичи. Нередко портрет выполняли на основе словесного описания, разумеется приблизительного. Видимо, так же поступил и Джулиано, учитывая, что Леонардо не был знаком с Пачификой – разве что видел ее в Урбино, когда находился на службе у Чезаре Борджиа: вероятность этого высока, поскольку оба часто бывали при дворе (нельзя, правда, исключать и того, что художника снабдили небольшим портретом). Если так, Леонардо опирался на воспоминания и эмоции, когда-то испытанные при виде этого лица, используя при этом привычные приемы передачи женской красоты.
«Портрет, который Леонардо показал во Франции кардиналу Арагонскому, – пишет Дзаппери в своей книге „Прощай, Мона Лиза“, – был, следовательно, плодом воображения художника». Итак, женщина была не написана с натуры, а создана фантазией Леонардо.
Так появился, согласно реконструкции Роберто Дзаппери, «портрет некой флорентийской дамы, сделанный… по настоянию Джулиано Медичи Великолепного», как его называет де Беатис.
Иными словами, Джоконда – это Пачифика Брандани. Поэтому было бы правильнее звать женщину с картины Леонардо не «Моной Лизой», а «Моной Пачификой».
