Глаза цвета стали - [15]

Сколько же прошло лет с той поры, как я дурашливо напевал этот мотивчик, вместе с остальными солдатами, едущими на войну? Трясясь внутри грузового состава, идущего на дальний восток мы не задумывались о том, что будет завтра, а свято верили, что наша поездка будет сродни пикнику на природе. Наше оружие вызывало благоговение своей разрушительной мощью во всем мире, как же мы могли забыть, что оно эффективно только в умелых руках? Наше удивление не передать словами, когда после массированной морской артиллерийской поддержки с линейных кораблей и бомбардировки тактической авиации, наша десантная атака захлебнулась, а противник откинул наши войска далеко назад, как могучую волну, разбившуюся о камни Шикотана кровавыми брызгами. Что же случилось после тех событий? А дальше начинались сплошные провалы в памяти. Лишь разрозненные обрывки из воспоминаний о ранении и плене, а так же о последующих злоключениях в японском плену.

Проспав сном праведника несколько часов кряду, я первым делом достал из наполненной холодной водой ванны бутылочку с самодельной брагой настоянной на малине и ежевике. Щедро выпил пол бутылки, не забыв умыть лицо из той же ванны. Водопровод не работал, поэтому воду приходилось таскать в ведрах из артезианской скважины. Нехитрый обед из надоевших солоноватых сухарей, безвкусной вяленой рыбы и обезвоженного мяса не добавил ни грамма оптимизма. Я ел словно робот, не ощущая радости от самого процесса. Выйдя на просторную лоджию, я с тоской уставился вдаль, туда, где за туманной дымкой грохотали серые волны Церковной бухты. Красивейший залив, из которого из воды возвышались величественные скалы похожие на церковные крыши храмов, был сейчас пуст в то время как раньше, здесь обитала огромная колония чаек. Мне страх как захотелось искупаться в море, да так сильно что, отложив бутылку в сторону, я спустился на улицу. Закинув автомат за плечо, я бодро шагал к побережью, кивая знакомым офицерам, попадавшимся мне по дороге у своих подъездов.

– Рад тебя видеть здоровым, Алешин! – выкрикнул мне, свесившись с балкона почти по пояс, Сергей Туров, мой сосед по дому. – Заходи в гости, найдем, чем отметить!

– Обязательно! Как только так сразу…

Я посторонился с дороги ползущего мне навстречу бронетранспортера груженного мешками с песком и быстро свернул в малоприметный переулок. Шорох моих шагов многократно отражался от стен домов, раскрашенных революционными картинами далекого прошлого. Вот Ленин с броневика вещает перед собравшимися солдатами и матросами, а на другом здании изображено как толпа красноармейцев тащит на плечах убитого в бою товарища. Я остановился, по-новому взглянув на такие привычные сюжеты. Монументальные лица безымянных бойцов сжимающих в мускулистых руках винтовки и красные знамена, жутковато сверлили меня своими слепыми глазами без зрачков. Они были похожи на жуткие призраки прошлого.

– Что-то мне от ваших недобрых взглядов не по себе. – Пробормотал я, невольно сглотнув.

Надо мной уже давно зловеще нависали дома брошенного сектора, где никто уже не жил долгие годы. Шелестящий шепот ветра в выбитых окнах и грязных подъездах заставляли ощутить одиночество и тоску, словно я очутился на древнем кладбище. По идее здесь никаких некроморфов быть не должно, но теоретически все возможно тем более открытое море в ста метрах. Пусть инженеры с пеной у рта доказывают, что береговая линия неприступна для разной морской мерзости, я скептически относился к подобным заверениям. Кого вообще может остановить колючая проволока, подводная сетка и старые минные поля вдоль всего пляжа?

Что бы не поддаваться унынию, я прибавил шагу, напевая громко песенку: – “А вот они условия, а вот она среда, а, в общем, для здоровья полезны холода…”

Выбравшись из мрачных стен домов, перевел дыхание, ощущая, как приступы клаустрофобии постепенно отпускают. С некоторых пор я стал ею страдать. Осторожно спустившись по крутой тропинке к неспокойному морю, почувствовал себя рядом с водой значительно лучше. Когда ноги перешли с бетона на мягкий песок пляжа, протянувшийся почти на десять километров, мне снова нестерпимо захотелось избавиться от одежды и нырнуть в прохладные волны. Старый маяк на громовом утесе привычно подмигивал прожектором, указывая путь морским патрулям. К нему-то я и направился. Взбираясь на самый верх, я уже был готов признать, что идея была не самая удачная, когда увидел на смотровой площадке смотрителя маяка – старого японца Мацумоту. Он приветливо помахал мне рукой и скрылся внутри. Посмотрев вниз на черные скалы пол сотней метров ниже маяка, я вздохнул, и быстрым шагом осилил последние метры.

– Никак теряешь форму. Раньше поднимался за минуту, а сейчас вползаешь, словно старый инвалид или больная черепаха. – Мацумото, довольно покивал, когда я по японскому обычаю снял перед порогом ботинки и слегка склонил голову в приветствии.

– Мацумото сан, меня только сегодня выписали из госпиталя.

– Оправдания. Они ведь как дырка в заднице – у всех имеются.

– Пощадите, учитель! Ну, какие оправдания? – возмутился я, но когда понял что хитрый старик, таким образом, подкалывает меня, тоже не удержался от улыбки. С почтением протянул пакет с продуктами, что захватил с собой из дома. Обычно без подарков я к нему не приходил.