Глаз и мозг. Психология зрительного восприятия - [67]
Рис. 12, 2.«Невозможные фигуры». Хотя их можно нарисовать, реально они не существуют и их нельзя воспринять как изображения отдельных объектов. Причина этого состоит в том, что перцептивная система должна создать мир в трех измерениях на основании информации, являющейся, по существу, двумерной. Здесь глазам дана несовместимая информация в трех измерениях, и поэтому нет единственного решения.
Непрерывный поиск наилучшей интерпретации фактов указывает на то, что расширение возможностей наших органов чувств путем включения других знаний носит всеобщий характер; однако многозначные рисунки ставят эту систему в особо неблагоприятные условия, потому что эти рисунки не дают ответа на вопрос, на какой же из гипотез следует остановиться, так как лучший выбор сделать нельзя. Большим преимуществом такого рода активной системы является то, что она часто может функционировать при отсутствии надежной информации, как хороший офицер в ситуации боя. Однако иногда это приводит к неправильному решению. Ведь можно нарисовать нечто, что будет несомненно изображать предметы, но тем не менее не будет соответствовать реальным вещам. Несколько таких фигур было предложено Пенроузом, две из них показаны на рис. 12, 2. На первый взгляд они кажутся правильными, однако такого рода предметы невозможны, глаз блуждает по ним, пытаясь понять, что же это такое, но не находит ответа, так как такие предметы не существуют.
Чрезвычайное эмоциональное напряжение может вывести эту систему из строя, подобно тому как при стрессе может нарушаться интеллектуальная оценка событий, и тогда возникает состояние ужаса и нереальности происходящего, что лучше всего выражено в монологе Макбета:
Почему перцептивная система должна быть столь активной в поисках альтернативного решения, как мы это видим в многозначных ситуациях? Отказываясь постоянно придерживаться только одного из многих возможных решений, эта система, по-видимому, более активна и более разумна, чем мозг в целом, если судить по живучести убеждений и верований, подчас нерациональных. Перцептивная система была биологически важной гораздо дольше, чем рассудочная интеллектуальная система*. Области коры больших полушарий, имеющие отношение к мышлению, сравнительно молоды. В своих заключениях, они более самостоятельны, чем древняя стриальная кора, связанная со зрением.
Перцептивная система не всегда соглашается с решением рассуждающих интеллектуальных отделов коры. Для этих отделов Луна находится от Земли на расстоянии порядка четырехсот тысяч километров, но для зрительных отделов мозга оно порядка нескольких сот метров. Несмотря на то что правильным является расстояние, которое нам подсказывает рассудок, зрительная область мозга ничего не знает об этом, и мы продолжаем видеть Луну так близко, как будто до нее можно достать рукой.
Зрительные отделы мозга имеют свою собственную логику, свои предпочтения, которые не принимаются высшими отделами коры. Некоторые предметы воспринимаются нами как красивые, другие — как безобразные, по мы не знаем, почему это так, несмотря на все теории, которые выдвигались на этот счет. Ответ кроется где-то далеко в истории зрительных отделов мозга, и он потерян для новых механизмов, которые создают интеллектуальную картину мира.
Мы рассматриваем восприятие как активный процесс, использующий информацию для того, чтобы выдвигать и проверять гипотезы. Безусловно, он включает в себя обучение, и каков бы ни был окончательный ответ о значении перцептивного обучения в развитии восприятия ребенка, по-видимому, ясно, что знание особенностей предмета, воспринимаемых не зрительно, а посредством других органов чувств, влияет на наше восприятие предметов. Это справедливо и в отношении нашего восприятия человеческого лица: друга или любимого человека мы воспринимаем совершенно иначе, чем других людей; улыбка — это не просто определенная мимика, но и приглашение оценить шутку. Слепой С. Б. (глава 11) никогда не учился интерпретировать выражение лица; оно ничего не значило для него, хотя по звуку голоса он легко мог узнавать о настроении человека. Охотники могут узнавать птиц с невероятных расстояний по полету; они научились использовать небольшие различия для определения объектов, которые для других людей выглядят одинаковыми. То же самое наблюдается у врачей, рассматривающих рентгенограммы или микроскопические препараты, чтобы найти признаки патологии. Нет сомнений в том, что и в этом случае имеет место перцептивное обучение, однако, несмотря на все доказательства, мы до сих пор не знаем точно, как далеко распространяется влияние обучения на восприятие.
