Глаз и мозг. Психология зрительного восприятия - [50]
Законы и принципы перспективы впервые были четко сформулированы Леонардо да Винчи (1452–1519) в «Записных книжках», где изложена целая программа обучения художников, включая учение о перспективе, описание расположения мышц, строения глаза человека и животных, элементы ботаники. Он называет перспективу «уздечкой и рулем рисования», говоря о ней так:
«Перспектива — не что иное, как способность видеть пространство, находящееся за воображаемым куском стекла, гладким и совершенно прозрачным, на поверхности которого все предметы приближаются к нашему глазу в виде пирамид, и эти пирамиды пересекаются на плоскости стекла».
Рис. 10, 1.Этот рисунок Каналетто — прекрасный npib мер перспективного рисунка. Стоит поразмыслить над тем, рисовал ли он геометрическую перспективу, как она отражалась в его глазах, или он рисовал сцену так, как он ее видел, то есть после того, как его шкалирующий механизм константности скомпенсировал сокращение сетчаточного изображения, связанное с отдаленностью объектов? На этот вопрос можно было бы ответить, если можно было бы сфотографировать ту же сцену и сравнить этот рисунок с геометрической перспективой, запечатленной на фотографии.
Рис. 10, 2.
Леонардо рассматривал перспективу в рисовании как раздел геометрии. Он писал о том, как перспектива может...
>… текст по краям сильно обрезан…
Рис. 10, 3.Эскиз Леонардо, изображающий, каким образом трехмерный объект виден на плоской поверхности.
Проекция изображений определяется целиком законами геометрии и представляет собой так называемую геометрическую перспективу, однако Леонардо представлял себе более отчетливо, чем многие поздние исследователи, что существует нечто большее, чем чистая геометрия ситуации. Леонардо включал в свое понимание перспективы такой эффект, как увеличение туманности и синевы с увеличением расстояния; он придавал значение теням и оттенкам в изображении ориентации предметов. Эти соображения выходят за пределы чистой геометрии. Однако, как станет ясно из дальнейшего, они имеют самое непосредственное отношение к использованию перспективы, помогая, по существу, избежать многозначности рисунка.
Любая перспектива многозначна: правильно изображенная перспектива — необходимое, но не достаточное условие для того, чтобы отразить глубину предметов. Рассмотрим простой эллипс, такой, как на рис. 10, 6.
Он может изображать какой-либо предмет эллиптической формы, на который мы смотрим прямо, или круглый предмет, видимый под определенным углом. Этот рисунок не может быть однозначно понят как изображение какого-либо одного рода предметов; он может изображать проекцию любого из бесчисленного множества предметов, которые видны под определенным углом зрения. Искусство чертежника и художника состоит в значительной мере в том, чтобы заставить нас принять лишь одну из бесконечного числа возможных интерпретаций изображения, то есть заставить нас видеть определенную форму под определенным углом зрения. Здесь мы уже покидаем область геометрии и оказываемся в области восприятия. Чтобы ограничить многозначность перспективы, художник должен использовать перцептивные признаки расстояния, воспринимаемые одним глазом. Для него неприемлемы бинокулярные признаки расстояния — конвергенция и диспаратность, а также параллакс движения. Фактически эти признаки будут действовать против него. Рисунки, как правило, более выразительны по глубине, когда на них смотрят одним глазом, не двигая головой.
Мы вынуждены считаться с двойной реальностью. Картина сама по себе представляет физический объект, и наши глаза воспринимают ее плоской, висящей на стене; однако при взгляде на картину мы видим также другие предметы — людей, корабли, здания, — находящиеся в пространстве. Задача художника заключается в том, чтобы заставить нас игнорировать первую реальность и переключиться на вторую так, чтобы мы видели мир художника, а не цветовые пятна на плоской поверхности.
Рис. 10, 4. Китайская «перспектива». Она производит довольно странное впечатление, так как это и не геометрическая перспектива, и не тот мир, который мы видам благодаря шкалирующему механизму константности. Китайцы приняли в высшей степени условную символическую манеру изображения.
Рис. 10, 5. Ранний пример перспективы в картине. «Благовещение», картина Кривелли.
Как мы видели на примере эллипса, рисунок может изображать данный предмет, видимый под одним определенным углом зрения, или любой из бесконечного числа каких-то иных предметов, различным образом ориентированных в пространстве. Это означает, что для того, чтобы рисунок изображал что-нибудь однозначно, мы должны знать, что это за предмет, какова его форма и как он расположен в пространстве. Вот почему значительно легче изображать знакомые, чем незнакомые, предметы. Когда мы знаем, что это за предмет, мы понимаем, каким образом он должен располагаться в пространстве, чтобы совпасть с проекцией, использованной художником. Например, если мы знаем, что эллипс изображает круглый предмет, нам ясно, что он должен находиться к нам под определенным углом — этот угол и создает искажение, изображенное художником на плоской поверхности. Все мы знаем, что колеса, обеденные тарелки, зрачок человеческого глаза и т. п. имеют круглую форму, и изображение подобных знакомых предметов — простая задача для художника. Когда мы знаем, что это за предмет, мы видим больше, чем изображено: простые линии рисунка выразительно указывают на форму, расположение предмета и его расстояние от нас. Посмотрим на изображение мальчика с обручем (рис. 10, 7). Совершенно ясно, что эллипс изображает круг, видимый под определенным углом, потому что мы знаем, что это — обруч, и знаем также, что обручи круглые. Обруч на этом рисунке фактически тот же «самый эллипс, который изображен на рис. 10, 6 но на пустом поле. Однако теперь мы знаем, что это такое, мы знаем, как на него смотреть. Намного труднее для художника было бы изобразить изогнутый обруч.
Всем нам знакомо чувство вины. Но немногие из нас знают о том, в чем его сила и ценность; Как отличить мнимую, болезненную, вину от истинной и как их преодолеть. В книге психолога Марины Сульдиной собраны яркие свидетельства известных мыслителей, психологов и жизненные истории, которые помогают по-новому взглянуть на свой внутренний мир. Если мы не научимся правильно понимать собственное чувство вины, не попытаемся распознать, на что оно указывает, нам будет трудно жить осмысленно и счастливо.
Наше поведение определяет доминирующая часть мозга. Деление на "аналитическое" левое и "творческое" правое полушарие, — только одна из гипотез. Новая когнитивная теория смотрит на работу мозга под иным углом зрения. Она объясняет, как человек воспринимает окружающий мир, и как он взаимодействует с другими людьми. Авторы книги Стивен М. Косслин и Дж. Уэйн Миллер проводят эксперименты и делают сенсационные умозаключениями, мотивируя читателя продолжить дальнейшее изучение тайн мозга. Настал золотой век книг о мозге.
«Большинство склонно считать, что разум находится в голове. Но новейшие открытия физиологов говорят о том, что на самом деле он не сосредоточен полностью в мозге, а странствует по всему телу с караванами гормонов и ферментов, трудолюбиво осмысляя весь тот сплав чудес, которые мы привыкли называть “осязанием”, “вкусом”, “обонянием”, “слухом” и “зрением”. В этой книге я намерена исследовать происхождение и эволюцию ощущений; различие их сознательного восприятия в несхожих культурах; ранг каждого из них в системе ощущений; их роль и место в фольклоре и науке; связанные с ощущениями идиомы, которые мы используем, рассказывая о мире вокруг нас.
«Эта книга разрушает самый неприступный из всех существующих языковых барьеров… Барьер, отделяющий нашу ложь от подлинной правды», — так определил цель своего произведения британский писатель и журналист Брайан Кинг. Никто не готов сознаться в этом, однако все мы ежедневно кого-нибудь обманываем. Люди рождены лжецами, и каждый из нас врет в среднем по шесть раз в день (не то чтобы это строгий научный вывод, но статистически вполне достоверный). В своей необычной и остроумной книге Брайан Кинг пытается разоблачить всю глубину окружающего нас обмана. Он показывает в неприглядном (а для кого-то, может быть, и в приглядном!) свете не только явных лжецов — политиков, бизнесменов, рекламщиков и журналистов, — но и мелких лгунишек, например, наших детей, близких родственников и… нас самих! А еще читатель узнает, как ученые наблюдают за мозгом человека, решившего скрыть неприятную правду, и как распознать вероломного обманщика по случайным оговоркам и неосторожным жестам.
Во второй книге ярко описана сила астральных воздействий из непроявленного мира на раскрытого человека. После неудачного «пробуждения» автор пытается понять причину разрушения ментала и раскрыть тайну «голосов», которые управляли ею. Сова проходит через самоэкзорцизм, бунты и огненные откаты. Она никак не может понять, чем отличается пробуждение от одержания и зачем начались процессы трансформации у человека, который любит простую жизнь…
Новая няня вызывает у матери тревогу. На безлюдной автостоянке подозрительный незнакомец навязывает непрошеную помощь. Часто угрозы – не плод нашей фантазии, они реально подстерегают нас. В этой книге Гэвин де Беккер, ведущий мировой эксперт по насильственному поведению, показывает, как распознавать сигналы внешней среды и безошибочно реагировать на них. Опровергая мнение, что самые страшные акты агрессии обычно непредсказуемы, Беккер предлагает проверенные жизнью способы защитить себя и тех, кого вы любите.